Жизненные жанры

Жизненные жанры

Хоть бы вечно лил дождь. Хоть бы бесконечно качались эти ели под окном и стучали капли по подоконнику. Хоть бы бесконечно мог я набирать густую краску на жёсткую кисть и оставлять  крупные мазки на плотной бумаге. Хоть  бы могло всё это раствориться во мне, уйти в безвременье, в воспоминания, которые можно трогать и обонять.  У меня сейчас единственное желание: пусть будет бесконечной эта музыка, пусть вечно длится это мгновение, когда я есть я без примесей и притворства.  Господи, какое это счастье в такие моменты чувствовать буквально физически красоту мира. Это как задетая струна, которая издает звук, но понемногу он затихает, и эмоция, бывшая такой яркой секунду назад, гаснет, затухает и вдруг ты снова тот самый, кем был раньше, и всё чувства твои приходят к мирному спокойствию духа с привкусом горечи от  внезапно утраченного прекрасного и живого звука.

В животе было пусто, и в мыслях разлита тишина. Я буквально растворялся, парил в пространстве и чувствовал, как сквозь меня дует ветер из открытого окна.  Мелодия дождя теперь любимая моя мелодия. Здесь всё ещё остались твои следы и твой запах. Когда ты уходила, не оставила ни одной вещицы, ни одного напоминания, так никогда не бывает в книгах. Я знаю, что ты сделала это нарочно, чтобы  расставание прошло легче, чтобы ничего не напоминало. Если вспомнить, всё это начиналось очень забавно. Наше знакомство походило на анекдот. До неё я жил по-другому. Обычный циник, даже думал по-другому, ни один мой внутренний монолог не был достоин бумаги.

- А чем вы занимаетесь? – спросила она, заправляя прядь волос за ухо.

- Я лютнист.

- Кто, простите?

- Лютнист, связал свою жизнь с лютней. Восхищаюсь Микеланджело Галилеем.

- Это, кажется, два разных человека?

- Нет, один. Брат Галилео Галилея.

- Вы серьёзно?

- Про Галилео – да, про себя – нет. На самом деле я гофрировщик меховых камер.  Такое скучное занятие, ничего поэтичного, даже говорить вам не хотел.

- И многие пользуются вашими услугами?

- Да… Элитные дурдома, например.

- Вы что, смеётесь надо мной?

- Нет, я правда гофрировщик. Это мой бич и моё проклятие, - на самом деле я был инженером.

Потом мне было стыдно за свои дурачества. Она ведь оказалась умной, очень умной. Однажды её ограбили. Это было совершенно ужасное массовое ограбление, все ценности вынесли не только у неё, но и из двух квартир напротив. Кроме денег взяли компьютер, шубу, драгоценности.  Она медленно осела в кресло и начала массировать виски.  «Они пришли, когда меня не было дома, - размышляла она, - хотя я работаю по ночам, это нетипично. К тому же, в ту ночь соседи из двух соседних квартир уехали на дачу. А третья у нас пустует. И каким-то образом они знали все эти обстоятельства. Кто мог знать все это, все наши планы одновременно?

- Общий знакомый?

-У нас таких нет.

- Консьерж?

- Нет консьержа. Зато позавчера нам звонили из мастерской. Надо думать, всем звонили.

- Из какой мастерской?

-Мы решили в складчину поставить железную дверь с замком в общий коридор. А то дом без консьержа, домофон постоянно сломан, ходит по этажам, кто хочет. Мы думали, чтобы кто-нибудь, кто будет свободен, должен принять работу и отдать деньги. Ему бы потом вернули. Так вот мне позавчера звонили, спрашивали, буду ли во второй половине дня дома. Я отрицательно ответила, предложили утром, я сказала, что только днем приду.

И действительно, оказалось, что кто-то из компании по установке дверей дал наводку грабителям. Совершенно киношные повороты сюжета, зато закончилось, как и все такие истории. Ни шубы, ни денег не нашли.

Работала она не всегда по ночам, но частенько. Была редактором литературного издания. Сама тоже писала. Иногда хорошо выходило, иногда отвратно. То её кидало из стороны в сторону от соплей и розовых туманов к мрачным тяжелым образам старости и смерти, то выходили ровные, глубокие и мелодичные стихи, будто её рукой водила прекраснейшая из муз. Я читал и хвалил все их без исключения. И каждый раз нервничал, пытаясь разглядеть в этих стихах тень затаенных раздумий и переживаний, каким-то образом относящихся ко мне. Раз я совершенно растерялся. Она написала:

Глупые мысли в голове носит

Воздух холодный, разлита осень.

Думалось, скоро опять будет жар,

Солнце и буйство и лета разгар,

Но листья ковром и пар изо рта,

Неотвратимо наступит зима.

Льдом скует землю, все затвердеет,

Деревья и небо вдруг поседеют.

Так часто бывает, что хочешь тепла,

Но неумолимо приходит зима.

       Я сразу же спросил, неужели тепла ей недостаточно. Она покачала головой и рассмеялась, мол, это все художественные обороты и образы, к тебе никакого отношения не имеющие.

Зато в другой раз я прочел:

Сиреневая грусть в сиреневом тумане

Так расплескалась по краям и берегам,

Что издали, как будто,

Запутанная бабочка в сетях.

    На этот раз я подумал – вот художественный образ, все такое. Но, когда увидел её глаза, понял, что ей действительно тоскливо. Она даже улыбалась с опущенными уголками губ.