Зимнее чудо

Часть 1. "Отдых для Канаэ"

Зима в этом году была удивительно ранней. По крайней мере, сёстры Кочо впервые видели юный летящий снежок в конце ноября. К концу декабря же всё уже давным-давно было припорошено снегом, местами и глубокими сугробами, в которых можно утонуть по колено. Казалось, что эта зима не была холодной. Даже наоборот, согревала своей тишиной и спокойствием. Кругом царила приятная безмятежность, а большего для полного счастья Канаэ и не нужно…

***

Тот день был относительно ярким и даже солнечным. Ночью прошла метель, так что к утру дорожки во дворе и саду поместья бабочки были усыпаны новым хрустящим снежком, отливающим блёстками на свету, словно бескрайнее ночное небо. На веточки спящих деревьев то и дело садились румяные пухлые снегири, и, надуваясь, как огромный шарик, пели особые песни на своём птичьем языке, не переставая поедать замёрзшие ягодки с кустарников. Казалось, не было ничего прекраснее, чем это спокойное зимнее утро.

Канаэ наслаждалась этой красотой, сидя на энгаве поместья. Ночь для охотницы выдалась трудной, и потому девушка посвящала себя заслуженному отдыху: она то глядела своими блестящими добрыми глазами вдаль, где виднелись белеющие макушки гор, то опускала свой взгляд вниз и наблюдала за упокоенным снегом, вдыхая морозный воздух глубоко в свою грудь, отчего неконтролируемо краснела. Разум Канаэ был чист. Девушка словно разучилась думать о чём-либо и была наедине с собой, пока сзади неё не послышался тихий скрип раздвижной дверцы…

— Ты ещё не замёрзла?.. — прозвучал тихий, чуть взволнованный и вместе с тем строгий голос стоявшей на пороге Аой, которая, в отличие от Канаэ то и дело вздрагивала от холода, — Сидишь тут с самой рани…

Тогда Канаэ мигом обернулась и, тотчас столкнувшись взглядом с красноносой румяной от мороза Аой, мило ей улыбнулась:

— Нет-нет, что ты? Мне совсем не холодно!

На одном дыхании пробормотала она, и после чего звонко хихикнула от вида укутавшейся во все возможные тёплые одеяния своей сестры. Аой явно мёрзла, и оттого была больше похожа на нахохлившуюся птичку, чем саму на себя.

— Оно и видно… — буркнула Канзаки в ответ, а затем отвела глаза в сторону, не забыв прикрыть за собой дверцу, — Ты ещё не устала, Канаэ?

Та ей в ответ снова посмеялась:

— Отчего же мне уставать, моя милая? — теперь её голос звучал как-то по-особенному ласково, словно Канаэ обращалась не к сестре, а к своей дочери, — Наоборот, я здесь отдыхаю.

Аой усмехнулась:

— Ну и от чего же? — затем девушка капризно скрестила руки на груди, — Я вот принимаю только отдых в тёплой постели, а не на холодной энгаве рано утром… Ты же можешь простудиться!

Теперь-то всё беспокойство Аой вышло наружу. Она сегодня встала ни свет, ни заря, чтобы заранее проделать важную работу по дому и умудрилась застать приход Канаэ… Однако старшая вместо того, чтобы согреться на тёплой кухне, где её ожидал горячий чай, предпочла вернуться в тот же леденящий холод… Временами Канзаки не понимала её.

— Ох, так что же, ты переживаешь? — теперь Канаэ не на шутку удивилась, широко раскрыв глаза, однако уже в следующее мгновение снова вернулась к прежнему невозмутимому виду: — Ну-ну, не волнуйся. Совсем скоро я зайду внутрь и мы вместе с остальными попьём чай!

— Чай уже давно остыл… чайник холодный…

Аой ожидала, что её слова заставят старшую испытать на себе чувство вины или хотя бы что-то похожее, но не смогла. Канаэ всё так же мило улыбалась, кутаясь потеплее в свой шарфик.

— Это же совсем не беда! Нашла из-за чего переживать, — могло показаться, что такое её смешило. Аой была настолько мелочна и обязательна, что с таким трепетом в сердце воспринимала даже остывший чай, — Лучше присядь рядом со мной и посмотри, как тут красиво. Сразу обо всём забудешь!

Однако Аой не хотела так просто соглашаться:

— Знаю я… Ты хочешь, чтобы я тоже замёрзла насмерть, как и ты?

Эти слова ещё больше рассмешили и без того весёлую Канаэ, отчего теперь девушка заливалась звонким смехом по всей округе и прикладывала руки к груди.

— Твоя суровость не перестаёт меня поражать! Неужели ты и вправду так думаешь? —однако теперь Канаэ неподдельно удивлялась, — Тебе явно нужен отдых, и поэтому я хочу тебе его дать!

И как только Кочо закончила, тут же лёгким движением протянула младшей свою руку. Этим жестом она приглашала её присесть рядом, чтобы сразу после затянуть в нежные и тёплые объятия, которых Аой так не хватало. К слову, объятия Канаэ — одно из самых действенных лекарств от усталости и плохого настроения!

Тогда Аой громко и демонстративно выдохнула, мотнула головой и тотчас побрела к старшей сестре, до сих пор пыхтя. Она не сопротивлялась, но строила крайне важный вид, показывая, что шла на это по воле Канаэ, а не по своей.

— Я очень рада, что ты составишь мне компанию в это прекрасное зимнее утро!

И к тому моменту, когда Канаэ договорила, Аой уже сидела рядом, тоже свесив свои ноги вниз. Поначалу, она всё ещё дулась, словно обижаясь на Канаэ за её простоту, но сразу же перестала, когда старшая её приобняла… и хоть Аой была крайне хорошо укутана, тепло рук Канаэ чувствовала отменно. Теперь все обиды мигом забылись, будто их и не было вовсе.

Тогда щёки младшей сестры порозовели, и Аой в стеснении отвела глаза.

— Только не подумай, что я сама к тебе пришла… это ты меня уговорила.

Канаэ не стала с ней спорить:

— Ну конечно! — всё с той же доброй улыбкой на лице продолжала она, — Меня радует, что ты не стала противиться. Наконец-то у нас появилась минутка, чтобы побыть вдвоём…

Но отчего-то былая радость в голосе совсем скоро сменилась едва заметной печалью, которая не ускользнула от Аой. Она как никто другой понимала, из-за чего так сильно огорчалась Кочо — истребительский долг не позволяет проводить с сёстрами столько времени, сколько бы ей хотелось. Днём Канаэ занята если не оздоровительной тренировкой других мечников, то уходом за больными в госпитале, а в ночь истребляет демонов, коих в последнее время стало гораздо больше, чем обычно… Любая свободная минутка на вес золота.

— Переживаешь, что уделяешь нам мало времени? — скучающим голосом спросила Аой напрямую, — Ведь так, Канаэ?

И Канаэ хотела сделать вид, что ей это только послышалось, однако не могла обманывать чуткую и проницательную сестру, и потому лишь расстроенно вздохнула, закрыв глаза.

Тогда улыбка с её лица совсем пропала, а сама она будто помрачнела.

— Ты права, как и всегда… — затем та неловко посмеялась, — От тебя ничего не скроешь!..

Тогда Аой усмехнулась:

— А ты и не пыталась.

И взволнованной Канаэ не оставалось ничего, кроме как согласиться, ведь Аой снова была права.

— И правда… Меня беспокоит, что я не могу уделять вам столько времени, сколько хотела бы…

— В этом нет твоей вины, — всё в той же твёрдой прямолинейной манере продолжала Канзаки, не утаивая, — Я понимаю, как тебе тяжело. Ночью охотишься на демонов, а днём ухаживаешь за больными, куда уж там на нас ещё время тратить… — но вдруг Аой задумалась, а после, нахмурив брови взглянула на свою сестру подозрительным взглядом, словно та была замешана в тайном заговоре, — Спишь ли ты вообще?!

Такой резкий вопрос отчасти рассмешил Канаэ, немного скрашивая тоску у неё на душе.

— Сплю, конечно! Иначе боюсь представить, что со мной было, если бы я совсем не отдыхала… — тут и сама Канаэ задумалась, а затем почувствовала, как по спине пробегала дрожь, — Благо, что трёх-четырёх часов мне хватает, чтобы полностью отдохнуть! — восклицала она так, будто видела в этом что-то радостное…

Канзаки же не могла разделить этих чувств. Наоборот, услышанное вызывало у неё лишь опасения и шок, и настолько сильный, что лицо аж посинело, и Аой резко от неё отстранилась.

— Как ты сказала… трёх-четырёх часов?.. — могло показаться, что сейчас у той задёргается глаз, а после последуют крики ворчания, что было у Аой обыденным делом… — Скажи мне, что ты шутишь…

Тогда Канаэ виновато улыбнулась…

— Ну… Вообще-то так и есть, и я правда сплю всего три-четыре часа.

Затем Канаэ снова неловко засмеялась, чувствуя, как по-новой краснела, словно раскрыла сестре свой самый сокровенный секрет. Аой же от услышанного лишь потёрла свои виски и привычно для себя нахмурилась. Ничего другого она и не ожидала.

— Тогда тем более не удивительно, что у тебя на нас нет времени… — теперь ядовито бурчала Канзаки, — У тебя-то и на саму себя его толком нет!

Аой не хотела сказать обидного, но резкость её подводила. Она была ещё слишком юна, чтобы с ней совладать, и потому Канаэ не винила её, лишь снова опечаленно вздыхала, вместе с тем выпуская из груди морозный воздух:

— Пожалуйста, не горячись так сильно… меня это тоже расстраивает, — не стала скрывать Кочо, склонив голову на бок, — Таков мой долг, и я сама выбрала этот путь, так что ни о чём не жалею, — и всё же, как бы ей ни было трудно, Канаэ старалась не унывать, поэтому совсем скоро прогнала тоску со своего лица и снова постаралась улыбнуться, — К тому же, у меня есть ты и другие девочки, и потому я очень счастлива. Счастлива, как никогда!

Своими словами она снова доказывала, что даже в самый отчаянный момент будет думать не о себе, а о своих близких… пожалуй, в этом и была вся Канаэ Кочо.

— В таком случае… — и отчего-то щёки юной девушки стали наливаться румянцем, а речь стала куда мягче прежнего, — Я тоже счастлива, потому что у меня есть такая сестра, как ты…

Поначалу верилось ей слабо… однако Кочо сразу же убедилась в обратном, когда Аой медленно, сродни с бездомным брошенным котёнком снова прижалась к ней и положила свою голову на её плечо…

Тогда Канаэ погладила сестру по голове нежной и мягкой рукой, а затем аккуратно поцеловала в макушку. Когда кто-то нуждался в любви, Канаэ была готова отдать свою сполна.

— Моя милая… — лаково обращалась Канаэ к ней, — Я тоже очень рада, потому что у меня есть ты! Пусть временами ты и бываешь слишком строга или молчалива… Ты такая, какая есть на самом деле, и именно за это я тебя и люблю.

И Аой, слушая все её слова не переставала смущаться так, словно слышала это впервые. Само собой, вот уже несколько лет живя под опекой сестёр Кочо, Канзаки постоянно слышала те или иные похвалы то за проделанную работу, то за помощь в нелёгком деле, однако всё ещё не могла привыкнуть к этому… сердце юной девушки таяло, когда кто-то так ласково о ней говорил, и та от волнения не переставала перебирать подол своего фартука.

— Ну перестань… — робко бубнила она, уткнувшись носом в хаори сестры, — Ты же знаешь, что я это не люблю…

— Конечно знаю, но сейчас просто не могу молчать! — восторженно проговаривала она, намеренно делая виноватый вид, — Иначе как я ещё смогу сказать тебе, что так сильно люблю?

— Ну ладно… — вдруг монотонно заговорила Аой так, будто делала сестре одолжение, — На сей раз я тебя прощаю… Сейчас можно.

— Вот и славно! — Канаэ явно была обрадована этой вестью, — Кстати, а как там все остальные? Как господин Шинадзугава? Не жалуется?

— Девочки ещё спят… — она изо всех сил старалась вспомнить о каждом, чьи комнаты посещала сегодня утром, — Шинобу тоже вроде дрыхнет… опять допоздна мешала свои «зелья» и разделывала жуков…

Могло показаться, что увлечения младшей Кочо Аой находила странными. Канаэ же в ответ на это лишь расслабленно вздохнула:

— Ну, что с неё взять… если Шинобу в этом находит свою отдушину — я не смею ей запретить!

— Да, только пускай не засиживается до рассвета и убирается на своём столе… — Аой снова бурчала и хмурилась лишь потому, что волновалась о здоровье Шинобу не меньше, чем о здоровье Канаэ, — Иначе пускай потом не удивляется, отчего у неё весь день болит голова и царит порядок на рабочем месте…

Тогда Канаэ спросила:

— А ты что же, убираешься после её экспериментов?

— Ну конечно! — тут же громко заявила она, разводя руками, — Если я перестану убираться, то Шинобу так и продолжит работать в грязи… и после пробуждения, небось, снова пойдёт шариться по сухим деревьям и дуплам в поисках спящих мух…

Это же вывело старшую сестру на смех. То, как Аой рассуждала об увлечениях Шинобу никогда не перестанет её смешить. Но вдруг Канаэ приложила руку к губам, словно резко о чём-то вспомнила.

— Только самой Шинобу это не говори, а то снова поссоритесь!.. — взволнованно говорила она, — Не хочется, чтобы по всему поместью снова были слышны ваши споры…

Старшая сестра очень не любила, когда младшие ругались из-за всяких пустяков, портя настроение не только себе, но и всем окружающим… и помимо того, что после этого все стояли на ушах, так ещё после долгое время уговаривали сестёр помириться, дабы разрешить бесполезный конфликт о надобности вскрытия жуков и «зельеварении»… Однако когда наступал долгожданный мир, Аой и Шинобу ещё долгое время не переставали глядеть друг на друга с раздражением.

— Конечно, не скажу! — тут же громко воскликнула Аой, широко раскрыв глаза, — Я проговорюсь только в том случае, если она снова начнёт затирать мне про важность своих каких-то там ядов…

— Думаю, что в этом нельзя её винить, — Канаэ испустила спокойный вздох, на мгновение взглянув в небо, — Ты же знаешь, что её тело слишком слабо для того, чтобы отрубить демону голову… — и снова взглянула на Аой, — …вот она и решила пользоваться ядами, а иначе не сможет сражаться. Так что это всяко лучше, чем полное бессилие, хоть я и хотела, чтобы она бросила это дело…

Тогда Аой обессиленно опустила плечи:

— Я понимаю… — а после закрыла глаза, рассуждая — И всё же… я уверена, что такая, как Шинобу точно не пропадёт. Она слишком умна, чтобы загнать себя в тупик, а её вредный характер сведёт с ума даже самого терпеливого демона…

И даже несмотря на то, что сейчас Канзаки была серьёзна, Канаэ снова посмеивалась от её слов.

— И то верно! Значит, мне больше не о чем волноваться. Теперь я знаю, что моя сестра не пропадёт, — ничего не делало Канаэ счастливее, чем уверенность в завтрашнем дне и благополучие всех её сестёр, — Ты говоришь, что она ещё спит, так?

— Да. — Поэтому очень прошу, не буди Шинобу сегодня, — убедительно просила она, — Пускай подольше поспит, раз уж такое дело…

— Будто я собиралась! — тут же возразила шумная Канзаки, — Если хочет, пускай хоть до весны в кровати пролежит, мне вообще нет дела!

После Аой демонстративно надула губы, скрестив руки на груди, и отвела взгляд в сторону, будто всем своим видом хотела показать, что сомневаться в её словах не стоило. И хоть она всегда была слишком вспыльчива по характеру, чего у неё не отнять, такое поведение Канаэ считала сродни с детским… всё же, как бы трудно Аой не пришлось, в глубине души она всё ещё оставалась маленькой и вредной девочкой.

— Но как же так?! А вдруг Шинобу умрёт с голоду, пока будет лежать в кровати?.. — Канаэ намеренно сделала обеспокоенное выражение лица и повысила тембр голоса, отчего её игра сразу всплывала на поверхность, — Ведь все мы люди и не можем без еды!

Но твёрдость Аой это не сломило, даже наоборот, лишь укрепило:

— Если проголодается, то сама поест…

И тогда Канаэ поняла, что сестру ничем не переубедить и быстро сдалась:

— Ладно уж, твоя взяла!.. — расслабленно бормотала она, краснея от мороза, — Ты права, сестрёнка не умрёт с голоду.

И поначалу Аой молчала, но уже совсем скоро громко демонстративно заявила:

— А вот я умру от холода! — а после тут же высвободилась из-под нежной хватки Канаэ и, быстро поднявшись на ноги, в спешке побрела к двери, откуда когда-то и зашла, — С меня довольно… Мне срочно нужно подкинуть дров в печь и снять эти мокрые замёрзшие тряпки!..

Не стоит скрывать, что такая резкая перемена в поведении сестры сильно удивила Канаэ, отчего та взволнованно ахнула, но, впрочем, совершенно на неё не злилась. Более того, она была рада, что им удалось побыть вместе и провести несколько минут в крепких сестринских объятиях.

— Если уж так срочно, то можешь идти, — тут же ласково заговорила Канаэ, провожая сестру доброй благодарной улыбкой, — Я тоже не хочу, чтобы ты заболела, иначе худо будет…

— А ты не пойдёшь?.. — вдруг спросила Аой, в последний раз обернувшись, — Тебе тоже следует согреться. Я подогрею чай…

Однако та лишь быстро отмахивалась ей в ответ с невинной улыбкой: — Нет, я ещё немного посижу.

Тогда Аой не вытерпела:

— Ну и ради чего?! Неужели и вправду хочешь заболеть? — и секунды не прошло, как она снова разбурчалась, как вредная старушка, с какой её нередко любила сравнивать Шинобу… — Твоя одежда ведь тоже промёрзла и не греет… переоделась бы уж тогда, раз так принципиально!

И если своими словами Аой надеялась вызвать у ней хоть какую-то более бурную реакцию и уже заставить её сделать хоть что-то, то план тут же провалился, даже не успев начаться… Ни одна мышца на лице Канаэ так и не дрогнула. Вместо этого Кочо лишь медленно прислонила руки к своей груди и покраснела, выдыхая горячий пар:

— Пока моя душа согрета, тело тоже не замёрзнет, — налегке, так просто и чётко произнесла Канаэ, как, казалось, не говорила ещё никогда…Аой же от услышанного будто остолбенела, глядя на сестру если не глупыми, то крайне ошарашенными глазами, и тогда Кочо отмахнуться: — Шутка! Видела бы ты своё лицо!..

И теперь, пока Канаэ снова заливалась смехом и едва успевала смахнуть со своих глаз горячие слезинки, Канзаки до сих пор не могла понять, что произошло… точнее, что за чушь только что сказала её сестра… В голове ничего не укладывалось, и оттого непонимающая гримаса на лице Аой становилась ещё более озадаченной.

А когда девушка всё-таки смогла хоть что-то переосмыслить спустя несколько долгих секунд молчания, то тут же нахмурилась и раздражённо затараторила:

— Нашла время!.. А после быстро хлопнула дверью и скрылась за стенами поместья, и Канаэ не успела её остановить, чтобы спросить ещё кое-что… — Уже убежала, как жаль… — теперь шептала Кочо себе под нос, снова оставшись в полном одиночестве, — А ведь она мне так и не сказала, как там поживает господин Шинадзугава, какая досада…

После девушка подняла свой скучающий взгляд в небо и заметила, что солнце понемногу начинало прятаться за облаками, который отчего-то были особенно густыми и серыми. Тогда Канаэ с грустью подумала о том, что ещё с самых ранних лет мечтала коснуться облачка хотя бы кончиком пальца… как жаль, что это всё лишь недостижимые мечты…