Зимнее волшебство

Новогоднее волшебство

Наступил последний рабочий день перед новогодними праздниками. Алёна, как обычно, проснулась за пять минут до будильника. Он неизменно служил её личным внутренним маячком. Стоило ей про него забыть или не проверить, и она могла проспать минимум на полчаса, которые тянули за собой кучу несостыковок в течение дня.

Алёна поправила одеяло сына, которое Антошка выпнул на пол, а сам чуть ли не под подушку зарылся, поджав босые ноги. Она невесомо коснулась губами его виска и на цыпочках вышла из комнаты. Тоша уже на каникулах, а как единственный мужчина в семье, состоящей из него, мамы, кошки Буськи и хомячихи Розы, вполне самостоятельный, чтобы оставаться дома одному на целый день.

Алёна грустно вздохнула: «И взрослый для своих семи лет. Очень взрослый. Слишком рано взрослый из-за недовзрослых взрослых вокруг».

Она выскочила замуж на первом курсе медицинского института, куда поступила самостоятельно, чем вызвала огромное удивление мачехи и тень гордости во взгляде отца, которую он старательно прятал, чтобы не провоцировать недовольства жены. Именно выскочила, а не вышла. Теперь Алёна могла честно признаться, что сбежала в брак из дома отца, где ей давно были не рады как человеку и члену семьи, но удобно пользовались как грушей для битья и многофункциональным предметом для бытовых дел.

Справедливости ради нужно сказать, что она действительно влюбилась в Вову. Красивый, сильный, с искромётным юмором и душа любой компании, он сразу приметил скромную девчонку, которая смотрела на него широко открытыми глазами и с сердцем нараспашку. У них всё закрутилось очень быстро. Она утонула в на самом деле самых незатейливых знаках заботы и внимания с его стороны, которые давались ему безо всяких особых усилий, а для неё, не знавшей добрых слов очень давно, казались чем-то грандиозным. Он говорил, что она умница — и она расцветала, он хвалил её стряпню — и она готова была сидеть ночами онлайн и изучать самые сложные рецепты, он дарил ей шоколадку или помогал надеть куртку — и она идеализировала его в самого лучшего мужчину на свете.

Ей удалось полностью закончить только тот самый первый курс и третий семестр. Беременность наступила неожиданно и давалась непросто. Пришлось взять академический отпуск за пару месяцев до родов, хотя Алёна до последнего надеялась ходить на учёбу, «пока воды не отойдут», как посмеивались её одногруппники.

Они жили в квартире Вовы, которую ему купили родители, как только он заявил, что не будет учиться в вузе в родном городе. Регулярно подкидывали сыну денег и неодобрения неугодной невестки-бесприданницы, не пытаясь наладить с ней даже подобия нормальных отношений.

После рождения сына муж начал отдаляться. Его раздражали младенческий плач, жена, ставшая больше похожа на тощего призрака с вечно подтекающим из груди молоком и вынужденные пропуски студенческих тусовок, на которые тянуло в разы сильнее, чем домой, где от него ждали помощи и поддержки.

Они развелись, когда Антоше исполнилось почти полтора года. Ребёнок пошёл в ясли, Вова — на четвёртый курс, а Алёна, распрощавшись с мечтой стать врачом, поступила на вечернее отделение по сестринскому делу и начала работать санитаркой.

Никаких чувств к мужу у неё не осталось. За полгода перед официальным разводом они с матерью Вовы выполнили свои части договора, который заключили без ведома его самого и свёкра: Алёна с сыном переезжает в однокомнатную хрущёвку, которая досталась в наследство от внучатой тётушки Вовы, и дарственную на которую ей вручат вместе со свидетельством о разводе, получает сто тысяч на счёт и навсегда забывает дорогу в семью бывшего мужа, не претендуя ни на алименты, ни на общение с её отпрыском. Алёна согласилась, выторговав у свекрови ещё и время на весенние трёхмесячные бесплатные курсы на санитарку. Мать Вовы прикинула, что ей в разы выгоднее оплатить бедной соседке работу нянькой несколько часов в неделю, чем в будущем вздрагивать, что бывшая невестка может заявиться на порог, если не устроится на работу.

Свекровь не обманула. Деньги были переведены, документы переданы. Алёна подписала расписку, что не имеет претензий и отказывается от них в дальнейшем, и закрыла дверь за ещё одной семьёй в своей жизни.

В больнице ей пошли навстречу, и впереди разноцветными огоньками подмигивал канун Нового года, сам праздник и всё первое января без работы. Будут они с Тошкой кататься с горок и обязательно сходят в пиццерию и кино, билеты на которое сын и попросил в подарок от Деда Мороза.

Алёна держалась приветливо со всеми коллегами, но никого не подпускала близко и не рассказывала о пережитых и проживаемых трудностях. Она переоделась в любимую форму и, улучив перерыв, оббежала коллег и одного особенного пациента, дедушку, который лежал у них уже две недели, но к нему так ни разу никто и не пришёл.

Она раздаривала маленькие презенты, а улыбалась шире одариваемых. Чёрный листовой чай для старшей медсестры Майи Викторовны. По ёлочному шарику другим медсёстрам: Марте, Яне, Юльке-Июльке, которая мечтала официально сменить имя на Июлию, но никак не могла дойти до паспортного стола. Хирургу Олегу Февральскому достался кофе в зёрнах. Под ёлочку на столе заведующего отделением Августа Семёновича Алёна положила ручку с гравировкой. Уборщицы, сёстры Октябрёвы, и мастер на все руки дядя Сеня, словно малые дети, обрадовались имбирным пряникам. Санитарке Маринке она подарила брошку в виде резной рыбки, потому что на каждый праздник та угощала всё отделение вкуснейшей рыбой, которую присылали её родители из северного Ноябрьска.

В палату к пациенту Алёна наведалась специально в последнюю очередь, чтобы не просто поздравить его, но и посидеть рядом несколько минут. Она поставила ему на колени бумажный пакет и чуть не расплакалась, увидев, как заблестели глаза в обрамлении множества морщин.