Зимний Рассвет

Глава 6. Начало

      Тень погребальным саваном накрыла осиротевший замок.

      Люди — не боги, и смерть для них была и остается абсолютно тривиальным явлением. Хрупкие тела так плохо приспособлены к тому, чтобы переносить бесчисленные опасности, бросаемые на них жестоким, хищным миром… и все же люди раз за разом встречают гибель своих родных, близких и друзей горем и тоской, не желая признавать того, что для таких недолговечных созданий смерть не менее естественна, чем жизнь.

      Глухое к мольбам, словно по чьей-то злой воле разбушевавшееся свинцовое море без следа поглотило могучее судно, что осмелилось бросить вызов стихии. От людей, что шли на этом корабле к далеким землям, не осталось ничего кроме воспоминаний — воспоминаний да боли, что они пробуждали в сердцах тех, кто ждал, когда на горизонте появится знакомый парус.

      Черная вуаль скрыла портрет, пряча родные, жизнерадостные лица за барьером, что разделяет миры живых и мертвых.

      Королевство окуталось черной дымкой — каждый из его жителей скорбел по монархам, век правления которых ознаменовался для Эренделла настоящим расцветом во всех областях, от культуры и до внешнеполитических отношений. Король закончил то, что когда-то начал его отец, окончательно поставив свою землю на путь к зарождению по-настоящему просвещенного государства, сделав шаг прочь от прочно укоренившихся, но ведущих во мрак забвения племенных обычаев и мрачных ритуалов язычества.

      Страх охватил горожан. Сможет ли юная Эльза, когда ей исполнится двадцать один год, — возраст, позволяющий взойти на престол, — железной, но мягкой рукой принять скипетр и державу, и повести свой народ к процветанию так же ненавязчиво и уверенно, как раньше делал ее отец? Сможет ли она стать такой же нежной и прощающей к своим людям, как ее мать?

      Ожидает ли Эренделл благородное, светлое будущее — или же ему суждено бесславно пасть пред лицом тех, кто окажется сильнее в эти годы испытаний?
 

***

      Само время вокруг словно замерзло.

      Она сорвала горло от крика — или просто воздух был слишком холодным, чтобы проводить звук? Снежинки не падали с потолка, как это бывало раньше — вместо этого они просто висели в воздухе, поблескивая острыми гранями, заполняя комнату. Иней покрывал всю комнату, словно бы превращая ее в изощренную скульптурную композицию из льда и снега.

      Эльза слышала тихую, печальную песню сестры, что все же доносилась из-за двери, к которой она прислонилась спиной, ощущая, как в груди пульсирует, задевая сердце острыми гранями, глыба льда. Она хотела, действительно хотела ответить, хотела распахнуть ненавистную дверь — но не находила в себе ни сил, ни смелости. Разве могла она подвергнуть такой опасности единственного человека, который у нее остался? Разве могла она выйти наружу — особенно сейчас, когда сила окончательно взбунтовалась, вырываясь гибельными вспышками от каждой мысли, каждой эмоции?

      Да что там открыть дверь – Эльза не смогла найти в себе сил даже на то, чтобы выйти из комнаты и посетить похороны. Она боролась со своими способностями, которые постоянно грозили выйти из под контроля.
Ночами вокруг нее вились тени; они словно пытались дотянуться до нее, коснуться своими чёрными хлыстами, истерзать ее душу ещё сильнее - но принцесса старалась не обращать на них внимания, следуя одному из советов учителя, говорившего, что ее силы никогда не смогут создать то, чего нет в ее мыслях. 

      Приход Анны ненадолго отогнал тени, но стоило ей, отчаявшись, уйти в свои покои, как они вернулись, вытягивая силы и лишая покоя; когда же Эльза, не выдержав нервного напряжения, провалилась в сон, то и в нем не нашла успокоения. Если на прошлой неделе ей снились хоть и не самые приятные, страшные сны, то в них хотя бы был учитель – они пробуждали надежду на новую с ним встречу. На этот же раз дела обстояли намного хуже – ей снились родители. Эльза видела их гибель и понимала, что именно она виновата во всем – тихий шёпот на периферии сознания вторил ей, что только она виновна во всем случившемся, и девушка верила ему, метаясь во сне. 

      А за окном бушевал шторм.

      С тех пор ни дня не проходило без кошмара. Каждую ночь будущая королева просыпалась вся в холодном поту, видя перед глазами родителей и учителя, обвиняющих ее во всем что с ними произошло. Все её попытки бороться с кошмарами не приводили ни к чему хорошему, лишь только в темноте ей слышался тихий смех. Так смеется тот, кто предвкушает сладкую победу. И Эльзу это пугало. Правда, бывали дни, когда будущая королева не видела снов; после смерти родителей она была вынуждена вплотную заняться государственными делами, понимая, что через каких-то три года взойдёт на престол. Иногда Эльза настолько уставала, что ей не снилось ничего - но таких дней было немного.

      Чем дальше, тем становилось хуже, но Эльза верила, что все пройдет. Несмотря на периодические нервные срывы, на выходящие из-под контроля силы и шёпот в темных углах, она держалась. Должна была. Ради сестры, которую она любила, ради государства, ради…Мелькора, которого она всё еще желала спасти, несмотря на то, что во снах он винил её и говорил, что ушёл и больше не вернётся. Но она помнила ещё те сны, помнила его слова и не могла забыть - да и не хотела. Несмотря на ночные кошмары и нарастающее чувство вины за всё случившееся, она любила их всех. Сестру, учителя, родителей… Пусть она виновата в смерти матери и отца, но постарается исправиться. Она будет хорошей девочкой. 

      Шли недели, пролетали месяцы, Эльза держалась. Она старалась сократить общение с людьми так сильно, как только могла, и предпочитала работать одна в кабинете, постигая непростую науку управления государством. Уже всего через пару месяцев должна была быть проведена коронация – подготовка шла полным ходом.

      В этот день, впервые за столь долгое время, должны были открыться ворота. Впервые - и этого ждал не только Эренделл, но и многочисленные соседние государства – торговые партнёры. И юная королева с ужасом ожидала этого дня, моля всех известных ей богов, чтобы он прошёл удачно, чтобы она не сорвалась, ибо как на зло - она почти не могла спать: ночные кошмары усилились, а смех, до того тихий, слышался всё громче.