Златка

Глава 17 Первые шаги нового повелителя

Сеанс чёрной магии прервал стук в дверь. От этого звука концентрация Греха нарушилась. Люцифер бессильно растянулся на полу, глядя в никуда своими помутнев ними от боли зеленовато-жёлтыми почти человеческими глазами.

 — Кто там ещё?! – гаркнул дьявол, разозлённый тем, что кто-то так бестактно отвлекал его от дела.

Дверь несмело тихонько приоткрылась. Из проёма показался сначала длинный нос, а заем весьма несимпатичное, но нестарое лицо, на которое спадали неаккуратно причёсанные волосы цвета потемневшей от дождей соломы.

 — В-ваше В-величество, — заикаясь начал пришедший, не решаясь полностью войти в комнату. – Гости начали беспокоиться, куда В-вы пропали.

 — Левиафан, я занят, — прошипел Грех и снова недобро глянут на измождённого магией Люцифера. – Это всё, что ты мне хотел сказать?

 — Нет, Ваша ма… Ева п-пришла в себя. Я п-по дороге загляну в её покои. Д-думал, что вам б-будет интересно узнать её состояние.

Эта информация Греха заинтересовала, он напустил серьёзности и снова заговорил:

 — Она что-нибудь делает или говорит?

 — Она повторяет только имя Люцифер. Интересно, кого она имеет ввиду: своего фамильяра или покойного мужа?

 — Когда освобожусь, сам узнаю, — решил дьявол. – Скажи гостям, что я сейчас не приду, пусть развлекаются без меня. А на Еву по дороге наложи усыпляющее заклинание, которому я тебя учил.

 — Да, учитель, — кивнул демон зависти, но не поспешил уйти.

 — Чего тебе ещё?

 — Вы пытали магией пленника? К-как бы мне хотелось так уметь...

 — Научу, если не будешь меня раздражать. А теперь закрой дверь с той стороны.

 — Слушаюсь, — быстро кивнул Левиафан. Через мгновение его уже не было, только от резкого и громкого звука захлопывающейся двери у Фелиции взъерошились перья.

 — Как может быть высший демон таким бестактным? — заныла она, пытаясь привезти оперение в порядок.

Грех не обратил внимания. Своему фамильяру он позволял безнаказанно высказывать любые мысли. Такие существа, как фамильры, не могут делать или желать плохого своему хозяину. Все подобные мысли и чувства блокирует мощная магия, всецело завладевающее сознанием животного, делающая его походим на человеческое и привязывающая его к колдуну неотвратимо и навечно. А слова, произнесённые существом, которое просто не может желать зла своему собеседнику, можно обдумать и прийти к интересным выводам, или же отбросить без особой опаски.

Люцифер всё ещё не двигался. Открытая несколько мгновений назад дверь дарила ему шанс на побег, но сил для этого уже не было. Изощрённая пытка Греха представляла собой искажения сознание жертвы до временного или полного безумия. Среди кошмаров, сотканных из разнообразным образом переплетающихся собственных воспоминаний и ужасов, придуманных самим колдуном, цепляясь за осколки здравого смысла, жертва начинает судорожно искать ту информацию, которую обязана была сохранить, делая раковую ошибку и выдавая её мучителю. Да, фамильяры не могу сознательно ослушаться хозяина, они даже представить себе не могут такое поступок, но сознание, скованное животным страхом, перестаёт различать ту тонкую грань и с лёгкостью может её перейти. У всех есть свои страхи. Даже у сильных бесстрашных воинов. Даже у крупных хищников.  Нужно просто уметь их вызывать и усиливать. Грех не мог вспомнить, как давно он понял, эту простую истину. Теперь же он мог свести с ума любую свою жертву, даже не прикасаясь к ней, но при этому узнавая всё, что ему было нужно.

Ещё один сеанс кошмаров для бумсланга окончательно вымотал животное. Оно уже десяток раз видел, будто в реальности, как его любимая хозяйка предаёт его, болезненно убивает и использует для ритуала. Люцифер чувствовал всю эту боль, лишь краем сознания понимая, что это иллюзия, а временами и напрочь забывая об этом. И вот, когда боль начала уходить, он вспомнил, за чем он здесь, в его почти безумное сознание влилось то самое запретное воспоминание, где его госпожа, на миг пришедшая в сознание от мощного заклинания, приказала ему найти её падчерицу и умолять ту исправить ошибки будто сорвавшегося с цепи братца, даже если для этого придётся его убить.

 — Ну, вот и всё, — Грех вздохнул с облегчением. Расколоть фамильяра своей матери оказалось труднее, чем он предполагал. – Не думал я, что она опуститься до такого. Просить помощи у Железяки. Слишком она заигралась в мамочку. Как думаешь, напомнить ей правила игры или пускай дойдёт до них сама?

 — Думаю, она их помнит, но лишь сейчас осознала, — выразила своё мнение Фелиция. – А что с ним делать, господин?

Сова кивнула на беспомощного змея, уже не понимающего разницу между искусственным кошмаром и жестокой реальностью.

 — Ты сегодня ужинала? – вместо ответа спросил Грех.

 — Нет, его выслеживала, — честно призналась сова. – Я знала, что Вы правы и он рано или поздно выползет, но не знала, когда и боялась покинуть пост.

Дьявол прошептал что-то на латыни, глядя на змея, а потом заявил:

 — Ты, наверное, устала, пока тащила сюда Люцифера. Не хочу отправлять тебя такую на охоту. Я нейтрализовал яд, можешь теперь спокойно съесть его.

Фелиция благодарно кивнула и, хищно сверкнув глазами, вспорхнула с подоконника прямо к обессиленному змею. В его глазах на мгновение промелькнул страх и осознание того, что всё реально, а дальше в считанные секунды сова, зажавшая в когтях длинное зелёное тело, оторвала ему голову и проглотила её. Оставив своего глоданого фамильяра принимать пищу, Грех вышел и направился к покоям своей матери, куда её, потерявшую сознания, отнесли слуги перед коронацией и заперли там.