Змееносец. Легенда о летящем змее

XXVI

Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Ястребиная гора
Маркизе удалось незамеченной выбраться из башни. На дворе разбойников было немного – погода не располагала к посиделкам, и каждый из них был чем-то занят. Избегая смотреть на виселицу, шмыгнула за угол и, к неожиданной радости, увидела неширокую тропку, ведущую в перелесок. По ней она и пошла скорым шагом, мысленно продолжая спорить с Сержем. Она не знала, сколько времени почти бежала через лес и как далеко ушла от башни, когда почувствовала усталость в ногах и пустоту в голове. Привалившись к стволу дерева, Катрин ловила на ладонь редкие снежинки, сыпавшие с неба.
- Не поеду я ни в какой замок, Ваша Светлость! – улыбнулась она и прикрыла глаза.
- Так ведь и он тоже не поедет! – раздался возле нее веселый и звонкий женский голос. – Упрямец, каких свет не видывал!
Катрин оглянулась. Возле нее стояла ведьма Никталь, и правда, по-ведьмински тихо подкравшаяся, будто явившаяся по воздуху.
- Ты-то мне как раз и нужна, - сказала маркиза. – Рассказывай, что здесь произошло прошлой осенью. И не вздумай мне врать!
- Гляди, какая ты быстрая! – засмеялась ведьма. Села на землю у ног Катрин и посмотрела на нее снизу вверх. – Никталь всегда правду говорит, за то и поплатилась.
- Не напускай таинственности на обычные вещи!
Ведьма коротко рассмеялась и снова подняла голову, чтобы видеть лицо маркизы. Ее глаза казались теперь еще чернее, чем в свете свечи. И уродливые шрамы с толку не сбивали – когда-то и она была красива.
- Ты считаешь хоть что-то из происходящего здесь обычным? – спросила Никталь.
- А что необычного в том, что шайка разбойников, прячась в горных лесах, грабит и убивает? – пожала плечами маркиза.
- И впрямь ничего! Но, может быть, если подумать, то, что это шайкой управляет не разбойник?
- Вот и расскажи мне, почему он ею управляет! – рассердилась Катрин.
- Он светлый, - шепнула Никталь. – А держит его тьма. И не пускает. Хочет к свету шагнуть, а мерещится ему, что тьма – это он сам. Все просто. Да ты и сама знаешь.
Катрин фыркнула:
- Что же ты, ведьма, не вылечишь его от тьмы?
Никталь опустила глаза, а потом резко вскочила на ноги и взяла маркизу за руку. Ладонь ее она приложила к своему лицу. Провела по буграм шрамов, по шероховатостям пересохшей кожи, по гладко выбритому черепу… Который оказался совсем не бритым – это был сплошной ожог, на котором не росли больше волосы.
- Я не ведьма, - мягко сказала Никталь. – Я не ведьма, я просто вижу тени и свет. И врачевать умею. Видишь. Жгли меня за это. Больно жгли. Пламя вокруг было адово. А дождь пошел, загасил кострище. Значит, есть Господь. Берегись людей. Ненавидят тебя за красоту твою. За силу любить ненавидят.
Не отнимая руки, Катрин слушала Никталь.
- Глупости говоришь, - негромко бросила она. – С чего мне людей беречься? Это все Салет. Жадный он. А к красоте да любви он равнодушен.
- Пусть будет так, моя хорошая, - ведьма грустно улыбнулась и отступила на шаг. Руки ее свесились вдоль тела, словно бы сил у нее теперь не было. И заговорила она тихо, устало, безо всяких красок в голосе: - Его принесли ко мне осенью, когда лес стал золотистым, но еще не начал становиться серым. Он чуть дышал, говорили, не выживет. Грудь ему стрела пронзила. Ее подожгли сперва, а потом уже запустили. Но я слушала его сердце, и оно говорило мне, что не все еще кончено, что он хочет жить и будет жить. Я выхаживала его в этой башне, в змеином гнезде. Я и цыган Шаню. Он метался в бреду несколько дней, а потом глаза распахнул… и ничего не сказал. Ни о чем не спрашивал. И вопросов слушать не хотел. Будто не пускал никого… Лишь после я увидела – это его не пускают.
- Это он велел могилу свою сделать? – не глядя на женщину, спросила маркиза.
- О какой могиле ты говоришь?
- Король Мишель видел его могилу. И обещал… по весне… - Катрин замолчала, не в силах продолжать.
- Якула могилу? – переспросила ведьма. – Зачем ему могила, когда он живой?
- Откуда вообще взялось это имя? – устало спросила Катрин.
- Так его Шаню окрестил. Он говорил, что, когда на Якула в лесу напали, он на прежнего атамана так с мечом наскочил – ну, сущий летучий змей. Его за то предводителем и вынудили стать. Разбойники ценят отвагу и силу. Другого языка они не знают. Он выбрал жизнь и взял это имя.
- А прежнее похоронил, - прошептала маркиза и отвернулась. – С новым именем легко быть отважным и сильным с пленниками, верно, ведьма?
Никталь посмотрела на Катрин и улыбнулась, обнажив удивительно белые и ровные зубы.
- Это ты про упрямого рыцаря, который тоже имя свое забыл?
- А есть еще какой?
- Есть еще пятеро в колодце, которые усердно помогают ему не помнить. А ведь назовись он, Якул получил бы свой выкуп и отпустил бы их восвояси.
- Так рыцарь тот, наверное, велит им помогать?
- Уж не знаю, милая. То мне не ведомо. Знаю только, что смерть им принять проще, чем выдать имя упрямого рыцаря. Вот и сидят в колодце. Каждый день выбирают, кого следующим повесят. А тот в темнице томится. И молчит!
- Может, ему тоже прежнее имя не по душе. Вот и забыл он его, - усмехнулась маркиза, оттолкнулась от дерева и побрела по тропинке дальше в лес.
Ведьма же смотрела ей вслед еще некоторое время, потом содрала с дерева, о которое опиралась маркиза, кусочек мха, понюхала его, растерла пальцем по ладони да и сунула в суму, висевшую на поясе.
- Ну, поглядим, правду ли говорят, что от похмелья верное средство, - проворчала она себе под нос и направилась вниз, к подножию горы.