Змеиная тропа

Глава 1. Храм

Змеиная тропа. Глава 1

Ятры

В якинорских лесах как раз пробудилась вся мошкара, и теперь целые стаи насекомых набрасывались из каждого куста. Стояла беспощаднейшая жара, а ведь это было только начала мая. Вагра вздрагивала каждые несколько секунд, у неё болели уже все мышцы от необходимости постоянно стряхивать с себя что-то живое и кусачее. Совсем хрупкая на вид наитка терялась среди огромных листьев, а когда пробиралась через кусты, то на поверхности торчали лишь её тонкие чёрные ушки. Макари была куда спокойнее — толстокожая и выносливая акрейка была готова смириться с тем, что сегодня у неё станет меньше крови, а чесотка от укусов её будто бы и вовсе не беспокоила. Но вот третий участник их скромной компании, Абри, будучи весьма ипохондричным и впечатлительным существом, уже в который раз повторял, что если его укусит что-то, то он обязательно умрёт от аллергии. Этот белый хин, женственный настолько, что абсолютно каждый принимал его за девушку, был ещё бледнее обычного от перспективы перемещаться по лесу несколько дней, а то и несколько недель, если они не найдут нормальную дорогу.

Вагра сверкнула в полутьме деревьев тусклым облачком искр, и насекомые вблизи неё осыпались на землю горсткой трупиков. Она тяжело вздохнула.

— Я бы не советовала так делать, — хмуро напомнила Макари. — Мы не знаем, как далеко храмовники.

— Да чтоб они все провалились… — пробормотала наитка. — Неужели они правда могут нас обнаружить?

— Я сама видела те штуки, которыми они пользуются.

— И что это за штуки?

— Не знаю, но они похожи на трубы. Курама сказал, что внутри них металлы, которые чувствуют мадженту и дрожат, как колокольчики. Это всё, что я поняла. Храмовники ходят с ними последние месяцы, им выдали такие вдоль всей границы.

— Почему я не осталась дома? — простонала Вагра. — Почему именно мы идём туда?

— Потому что больше никого не осталось, — раздражённо произнесла Макари. — Хватит жаловаться, ты только угнетаешь остальных.

— Тебя вообще ничего не угнетает в этом мире. А Абри… ну, он всегда такой.

— Какой «такой»? — возмутился хин. Голос у него тоже был слишком высоким для мужчины.

— Я держусь только потому, что не хочу стать такой, как ты.

— Каким «таким»? — ещё более недовольно произнёс он.

— Хватит, — велела акрейка. — Разговаривать тоже следует меньше. Или хотя бы тише.

Они спустились вниз к реке. В случае с Абри — скатились, потому что он не успел вовремя увидеть овраг. Поднимаясь с травы, он стал бешено стряхивать со своего походного анкари всё живое, что могло успеть на него сесть.

Речка была узкая, но перепрыгнуть её или перейти по какой-нибудь насыпи не представлялось возможным. Мало того, она была ещё и очень быстрой, и кого-нибудь, кроме Макари, могло запросто снести. Они встали у берега и задумчиво посмотрели на воду.

— Придётся подниматься выше, — решила акрейка.

— Почему не спуститься?

— Там она будет шире, я точно помню.

— Так ты уже была здесь?

— Я родилась здесь, но уехала я давно. Хотя, этой зимой я тут была, но зимой и дороги другие совсем.

— Не хочу подниматься, — простонала наитка. — Я уже ног не чувствую.

— То ли ещё будет. Идти нам ещё очень долго.

— Разве привала не будет?

— Если Курама скажет, то будет.

— Где он? Почему он идёт отдельно?

— Он умеет летать и двигается гораздо быстрее, мы его только задерживать будем. К тому же, у него куда более важные дела — он отвлекает от нас беду.

— Почему ему можно летать, а нам даже комаров убивать нельзя? Разве его не заметят?

— Она же сказала, что он их отвлекает, дура. Ты чем слушаешь? — вспылил Абри.

— Сам ты дурак! И вообще не смей со мной разговаривать.

— Больно надо.

Макари грозно посмотрела на них обоих, и они притихли. Будучи старше них лет на пять минимум, она была им кем-то вроде старшей сестры, вынужденной присматривать за нерадивыми детьми. Вагре было лет шестнадцать или чуть больше. Абри божился, что ему все двадцать, но верилось в это с трудом — с его внешностью нельзя было угадать даже пол, не то что возраст.

— Поторопимся, — скомандовала акрейка, забираясь наверх. Её мощные ноги легко преодолевали подъёмы, а вот остальные едва ползли. Её это не раздражало — Макари с детства была крупнее других и уже привыкла, что ей всё даётся на порядок легче. В их возрасте она уже вымахала почти до шести футов, а потом продолжала увеличиваться, но уже, в основном, вширь. Она поправила выбившиеся из пучка волосы, не мытые уже целую вечность. Загорелое лицо акрейки было ещё темнее обычного из-за грязи, она вообще походила на дикарку, да и остальные выглядели не лучше. Хуже всего приходилось, опять же, Абри, который то и дело пытался очистить свои белоснежные волосы от грязи, как будто от этой чистоты был какой-то прок.

Чем выше они поднимались, тем реже становились деревья. Эта часть горы обильно обдувалась ветром, и растительность тут не приживалась, что было, конечно, плохо, ведь путешественники пытались оставаться незамеченными. На такой голой местности внимательный глаз мог заметить их даже с нескольких километров. Конечно, их зелёные накидки немного спасали ситуацию, но длинные тени от закатного солнца всё портили.