Новая дверь была намного надежнее. Толстая металлическая, с двумя сложными замками. За ней Виктория чувствовала себя намного безопаснее. А может, дело было в паре дней, проведенных вне дома. Роман оказался хозяином гостеприимным, полностью взяв на себя всю заботу о своей квартирантке. В распоряжении женщины оказалась целая комната, куда за все время проживания художник ни разу не сунулся. Да и вообще, казалось, Виктория очутилась одна в огромном доме – владелец постоянно пропадал в своей мастерской, только по вечерам выползая для совместного ужина. На второй день гостья не выдержала и заглянула в нее, застав мужчину за раскрашиваем какой-то простыни.
- Что это? – стараясь не наступить на расстеленную на полу ткань, Вика обошла Сандерса со спины. Тот вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб и сунул измазанную кисть в ведерко с краской.
На первый взгляд, да и на второй тоже, большущий прямоугольный кусок ткани напоминал скатерть, которую невоспитанные едоки весь вечер использовали для вытирания рук: он словно весь был усеян пятнами от какого-то зеленого соуса.
- Это только первый слой, - признался Роман. – Можно было сделать трафареты, как для нанесения принтов, но я предпочитаю все делать вручную. Потом будет слой темно-зеленого для елей, светлый и темно коричневый, ну, и так далее. Всего слоев пять-семь. Я пока точно не определился.
- И что в итоге должно получиться?
- Лес.
- О, - выразив все в одном коротком междометье, присмотрелась внимательнее к «скатерти» женщина.
Теперь пятна обрели более четкую форму, хотя представить их в будущем древесными кронами не удавалось даже при наличии такого богатого воображения, как у Виктории.
- Это для моей новой инсталляции. Видишь там деревянную заготовку?
- На ручную мясорубку смахивает.
На столе, облупившееся, с глубокими царапинами громоздилось нечто с ручкой и несколькими отверстиями.
- Она и есть. Только внутри не винт с лезвиями, а барабан, на который намотается ткань. Ручку я соединю с помощью привода с подносом, на нем будут лежать бургеры, - художник поднялся на ноги, принялся размахивать руками, расписывая, как будет функционировать его творение. – Посетитель берет бургер, поднос поднимается, движение передается мясорубке, ручка вращается, все больше собирая нарисованный лес. И вот, когда поднос опустеет, все увидят это… Погоди-ка…
Сандерс широким жестом смел стружку и несколько испорченных, смятых листов бумаги, и продемонстрировал свой очередной «шедевр»: темно-красное пространство с не то обгоревшими, не то подвергшимися какому-то химическому воздействию стволами деревьев, посередине которого в небо цвета ливерной колбасы вскидывал трубы завод. Картина производила угнетающее впечатление, прежде всего своей детальностью и какой-то убойной натуралистичностью.
«А он неплохо рисует», - подумала Вика. Но вслух произнесла другое:
- Хорошо хоть без костей обошлось…
- Вообще-то, первоначально я хотел поместить под лесом фотографии мертвых свиней и куриц. Но потом решил, что это будет несколько... лицемерно с моей стороны. Все-таки сам-то я мяском не брезгую, и не собираюсь призывать людей толпами переходить к вегетарианскому образу жизни. Да и главный посыл тут, скорее, социальный, нежели этический, - отложив свое творение в сторону, скрестил руки на груди Сандерс и пытливо заглянул в лицо Виктории – ждал реакции.
- Интересно, - выдавила та. – А бургеры кто делать будет?
- Мой знакомый, прямо там же, при входе на выставку.
- Выставку? Ты же, вроде, только недавно выставлялся…
- Так я и не собираюсь организовывать ее прямо сейчас. «Общество потребления» - лишь первая из моих новых машинерий. Тут работы не на один день. Даже не месяц. У меня есть пара старых задумок, которые я не смог пока реализовать, да и по ходу обязательно что-нибудь придет в голову, уж будь уверена.
- А ты, я посмотрю, плодовитый автор, - не удержалась от замечания Вика. Мужчина в ответ только руками развел, извиняясь:
- Какой уродился.
- «Общество потребления»… - протянула Вика. – Как-то…
- Это не окончательное название. Знаю-знаю, у меня с этим прямо-таки беда, огорчение. Может, ты чего придумаешь? – признал Сандерс.
- А проценты за соавторство заплатишь? – пытливо прищурилась женщина.
- Два, - предложил художник.
- Десять.
- Пять, - не сдался Роман.
- Пятнадцать, - повысила ставки Вика.
- Семь.
- Хорошо, двенадцать, на меньшее я не согласна, - подняла руки гостья.
- Что? Ох, совсем забыл, с кем торгуюсь. У себя в магазине ты также товар покупателям впариваешь? – заинтересовался художник.
- Не впариваю, а советую, - справедливо обиделась Виктория.
Удивительно, они расстались всего сутки назад, а женщина уже начинала скучать по Сандерсу. Это была не такая тоска, что вот «умираю, хочу видеть», скорее, легкая ностальгия по проведенным в обществе Романа минутам. Удивительно, это был один из их самых долгих разговоров за те два дня, но даже немногие слова, произнесенные художником, смогли заполнить ее внутреннюю тишину, въесться, запомниться, встать в ряд с самыми яркими воспоминаниями жизни.
Каждое слово, если на то пошло. Вика могла с пугающей детальностью вспомнить их первую встречу, посиделки на кухне, и там, внизу – на скамейке у подъезда. Даже вкус чая из термоса, которым Сандерс поил перепуганную и растерянную женщину, даже цвет рубашки, в которой он появился на ее работе.
Пока Роман рисовал свои нелепые леса и заводы, пока вырезал из дерева и лепил из папье-маше, он попутно создавал другого рода произведения – существующие только в сознании Виктории картины. Немногие способны на такое. Из тысяч людей, что она встречала в своей жизни, лишь пару десятков оставили в душе Вики такой след. И от этого становилось тревожно, но вместе с тем радостно.
#8429 в Мистика/Ужасы
#3817 в Паранормальное
#28150 в Проза
#15550 в Современная проза
Отредактировано: 28.08.2020