Золото и чешуя

Пролог

Поместье благородной семьи Холт ютилось на зеленых холмах западной части страны Фиалам. Снаружи оно напоминало потрепанный временем крестьянский дом, внутри было тесным, темным, невзрачным и душным. Здесь, в Эртвесте, мало кто из благородных семейств заботился о красивом убранстве своих жилищ. Мужчины были жадными до денег и служебного положения, женщины вынашивали и растили детей, сходя с ума в тесноте и одиночестве, а дети взрослели взаперти.

Так видела окружающий мир Роза Холт – старшая дочка благородного Ранди.

Любопытная и растрепанная девочка, никогда не слышавшая и не видевшая других детей, кроме сестер и братьев, часто думала о том, что происходит в низине холмов. Живут ли там еще люди? В пять лет она узнала от отца и матери, что господина западного края зовут листар Эртон, что он стар, строг и угрюм. В семь принялась донимать расспросами измученную мать.

Миловидная женщина посмотрела на дочь уставшим взглядом серых глаз, заправила за ухо прядь каштановых волос и вздохнула:

- Зачем тебе знать это, дочка? Вырастешь, пойдешь в гимнасий – вот и узнаешь.

- Это то место, где учат детей? Да, мама?

- Верно, - благородная Миа Холт слабо улыбнулась. – Хотя и не представляю, зачем это нужно девочкам. Но твоему отцу виднее.

Ранди подчинялся каждый член семьи – от мала до велика. Казалось, даже брат Ардан, лежавший в деревянной колыбели, почтительно улыбался, когда отец подходил к нему. Привыкнув быть главным человеком на службе, он не терпел неуважения и дома. Но кулаками или криками никого не наказывал – хватало одного пронзительного, яростного, прожигающего насквозь взгляда.

Когда Розе исполнилось десять лет, она впервые почувствовала гордость и радость от того, что не унаследовала от отца ни характер, ни внешность. Она ни с кем не делилась этими грешными мыслями. Сестры, Лия и Селена, могли случайно сболтнуть отцу или матери, а что за этим последует, девочка старалась не представлять.

Ранди служил у листара. Каждый день он спускался с холма и уезжал в роскошной колеснице в поместье старого Эртона, чтобы вечером вернуться и окриком потребовать от жены ужин. Раз в неделю к Холтам приходил слуга и готовил еду на несколько дней вперед, но подрос Ардан и запасы стали иссякать быстрее.

- Нам очень повезло, дети, - любила повторять Миа, находясь в хорошем настроении, когда сидела у горящего очага с шитьем в руках. – Многие другие западники пасут овец или работают в рудниках. Они получают за это кусок хлеба и кувшин молока в день. Великие Мириты выбрали листаров, а листары выбрали нас.

Роза молча слушала ее и читала свитки с разными трактатами, склонившись с бумагой к коптящим свечам. Здесь было место и философии, и истории, и религии миританство. Узкие и аккуратные буквы складывались в слова, слова превращались во фразы. Отец научил ее читать первой из детей, как самую старшую, и, благодаря ему Роза знала о прошлом. О проклятых аранийских воинах, набегающих на фиаламские земли. О Всевышнем и противнике его, Падшем, которые создали разные части вселенной Акеман.

Листарами называли избранников четырех божеств – Миритов, наделенных магической силой. Выбрав достойных мужчин с Запада, Севера, Юга и Востока, божества поделились колдовством не только с ними, но и с их верными слугами.

Благородные западники умели находить в земле золотые жилы. Благородные северяне убивали врагов без оружия. Благородные южане им в противовес умели оживлять умерших людей. И, наконец, благородные восточники знали язык растений, животных и птиц.

Так гласили трактаты на свитках. А Роза искренне не понимала, почему отец не может отыскать золотую жилу и построить просторный, уютный, светлый дом.

Однажды зимой она задала этот вопрос матери. Миа Холт отложила рубаху, которую вышивала при свете очага и громко рассмеялась. Девочка даже опешила от материнской реакции на простой вопрос.

- Никогда не спрашивай об этом у отца, - сказала женщина, успокоившись. – Иначе он прогневается и выставит нас из дома. Ты понимаешь меня?

- Да, матушка.

С того дня Роза держала свои мысли при себе.

Чтобы попасть в школу, требовалось спуститься с холма и пешком брести мимо многолетних дубов с густыми зелеными кронами летом. Утопать по щиколотку в снегу зимой. Мочить ноги в красивых сандалиях весной. Идти по единственной сухой тропинке, петляя между глубокими лужами с холодной грязной водой. Сестренки Розы семенили следом за ней – приходилось идти не слишком медленно, но и не слишком быстро. А любое опоздание учитель мог объявить неуважением к себе и ударить палкой.

Даже листарским и благородным детям доставались легкие побои. Каково же приходилось остальным?

Однажды, в конце своей одиннадцатой весны, Роза по привычке шагала по узенькой тропе, и ее взгляд случайно упал на зеленую равнину. Там дети примерно ее с сестрами возраста пасли овец и коз. Чистенькие и спокойные, но слишком худые и одетые в плохую потрепанную одежду. Чем они отличались от Холтов? Почему одним разрешено получать образование, а другим велено пасти скот?

Спрашивать об этом Роза не стала ни у отца, ни у матери, однако дерзнула задать вопрос учителю на уроке словесности.

- Странные мысли в вашей юной головке, - ответил тот – важный седовласый старик в ослепительно белом хитоне. – Если бедные дети не станут пасти коз и овец, что же станут есть богатые дети?

В классе раздался громкий смех других учеников.

- Молчать! – крикнул учитель, и для убедительности своих слов с силой ударил по столу крепкой сучковатой палкой. – А вы, Роза, умеете удивить, - продолжил он уже спокойнее и насмешливее. – Может, еще заявите, что пора отменить рабство? Вот потеха будет…

Роза Холт густо покраснела, опустила голову и не сказала больше ни единого слова.

Два последующих года пролетели ровно и почти незаметно. Отец безуспешно пытался выслужиться перед листаром, мать все также шила рубахи для сыновей, а сестренки смеялись и дурачились. Они никогда н вели себя так же серьезно, как Роза.