Золотой город

1. Надежда

Удивительно, как быстро город может потерять всю свою привлекательность... Дорогие дома со следами крови на стенах, лужи запекшейся гнили на асфальте, битые стекла то тут, то там. Да, картинка весьма неприятная. Но здесь хотя бы не так много зомби, по заброшенным улицам гуляет лишь ветер, подбирающий чудом спасшиеся пластиковые пакеты. На трассе эти твари заполонили все вокруг, превратив дорогу в кладбище. Признаться честно, я надеялась на лучшие условия, помня, что в этом поселке всегда были высокие заборы и куча охраны с табельным оружием.

«Голден сити» – два слова на поваленной решетке ворот. Позолоченная краска стерлась, и буквы под ней оказались ржавыми. Как символично. Богатенький район, отделенный от завистливой черни кучей КПП и шлагбаумов. Три года назад, ещё до начала эпидемии, здесь жили мои бабушка с дедом. Из-за того, что мама выбрала себе неправильного мужа, общались мы редко, но все же приезжали сюда на пару недель в год. Мне всегда казалось, что так нас всех наказывают, тычут носом в чужую ошибку. Горничная, личный водитель, охрана на въезде, все это казалось таким необычным после жизни на нижней границе среднего класса. И что мешало моей матери выйти замуж за одного из этих мажоров и поселиться на соседней улице?

Я невольно взглянула в сторону дома, что когда-то представлял собственность моей семьи. Коттедж пострадал от мародеров: окна выбиты, дверь снесли, и даже отсюда я видела размазанную по крыльцу плоть какого-то бедолаги. На что я вообще надеялась, заявившись сюда? Помню, как бабушка сажала розы там, где сейчас лежат выволоченные из дома шкафы, как дедушка выгуливал собаку там, где сейчас валяется пластиковый мусор...

Они умерли. В лучшем случае – умерли, в худшем превратились в безвольный мешок плоти. Я вспомнила, что когда первые мертвецы поднялись, люди разбегались кто куда. Деньги потеряли свою ценность, и взрослые дееспособные люди, рабочие, что много лет обслуживали маминых родителей, наверняка тут же и избавились от них. Не то, чтобы я надеялась найти здесь живых родственников, но... Но что тогда? Ответить сложно.

Я невольно перемялась с ноги на ногу, не решаясь двинуться дальше. Мне никогда не было здесь места. Вечер крался за мной, словно хищник за нерасторопной добычей. Я прикусила губу, все же найдя силы шагнуть вперёд. Наступала ночь, и мне нужно было провести ее где-то. Снова спать в машине я не хотела, так что, если в доме найдется безопасная комната, лучше воспользоваться ею. Некоторые коттеджи сохранились гораздо лучше, но этот... Он казался таким родным. Я не смогла справиться с соблазном.

Родители погибли почти сразу. Во всяком случае, я на это надеюсь. Они просто не вернулись домой в тот первый день, когда мир охватила паника. Если бы я вдруг узнала от кого-то, что они сбежали, не решившись проверить нас с братом, боюсь, что сердце бы не выдержало этого предательства. Луи, мой старший брат, был укушен чуть больше двух месяцев назад, когда на нашу весьма скромную группу напала толпа мародеров. Поэтому я и приехала сюда: у меня никого не осталось.

На дорогах становилось опаснее, но все чаще не зомби представляли угрозу. Люди. Я заметила, что мертвяки рано или поздно сгнивают до кости, мясо сползает с них вместе с мышцами, и твари падают на землю зловонной лужей. Проблема в том, что вирус попадает и в живых людей, и все мы после смерти превратимся в это. А от смерти лекарства нет. Свеженькие зомби бегают быстро, но срок их службы мне неизвестен. С тех пор, как первая тварь восстала из могилы, прошло лишь три года, а некоторые из них уже изжили себя.

Мы с Луи надеялись на спасение, надеялись выжить, преодолеть этот кошмар... Кто-то из головастых ученых должен был придумать лекарство, и бацилы зомби-вируса должны были покинуть наши тела. Луи… Я вспомнила, как пот покрывал его стремительно бледнеющий лоб, как белки глаз заплывали мутно-зеленой жижей. Укушенная рука багровела, точно вино первой выжимки. Он молил о смерти, о пуле в лоб, пока изо рта вместо слов не полилась бурая кровь. Она забивала всю глотку. Я помнила, как брат испуганно булькал, тянул ко мне свои ослабшие руки, он не хотел превращаться в это… Я помню, что не смогла подарить ему избавление, закрыла дверь того сарая и убежала, прихватив ключи от машины. Я оставила его одного в темноте, и это было его последней мыслью.

«Он бы не поступил так с тобой», – шепнул разум, и я повела плечом, пытаясь отбросить от себя эти мысли. Я не исправлю прошлого, не вернусь назад, остаётся лишь будущее. Дом бабушки и дедушки ждал впереди, дверь была распахнута передо мной словно в виде приглашения. Ветер призывно толкнул вперёд, и я осторожно переступила порог, на котором так уютно расположилась черная плесень.

– Ну и вонь, – шепнула я себе под нос.

Привычка говорить с самой собой появилась недавно, спутник долгого одиночества. Я надеялась в скором будущем примкнуть к новой группе, но пока на пути не встретилась та самая. Пара ребят пытались меня ограбить, украсть машину, обрекая меня на неминуемую гибель в наших реалиях. Хорошо, что я смогла уйти. Некоторые из машин, брошенных у богатеньких домов, выглядели прилично, в их баках может найтись бензин. Мне-то казалось, что толстосумы давно предпочитают электрокары, но, очевидно, ничто человеческое им не чуждо. Особенно смерть.

Полуразложившееся тело ждало меня внизу, в кухне, припало к некогда белоснежным шкафчикам. Женщина в домашнем халате. Она лежала тут долго, и в пустые глазницы черепа ее были воткнуты ножи из нержавеющей стали. Кто-то из зомби очевидно полакомился ее плотью уже после смерти, на мумифицированном теле даже сейчас проглядывались следы человеческих зубов. Бабушка... Я поняла это почти сразу, как взглянула на кольца на ее гниющих ладонях, на инициалы, вышитые на запачканном кровью халате. Мне очень жаль.

Кухню кто-то обыскал много дней назад: все шкафчики были открытыми. Открытыми и пустыми. Любые продукты, что могли тут храниться, отправились в чей-то наплечный мешок, поживиться нечем. Хотя… Я помнила, где у бабушки была аптечка, и могла надеяться лишь на то, что мародёры успели украсть не все. Шла я тихо, постоянно прислушиваясь, любоваться красотами былой роскоши мне не хотелось. Если бы в доме были зомби, они бы издавали какие-то звуки. Эти твари не контролируют себя, они рычат, мычат, и чем моложе оно, тем чётче звучит голос. В самом начале эпидемии я слышала, как некоторые мертвецы истошно кричали «У-у-у-бе-е-й».