Золотой тролль

Пролог

Гийом проснулся от толчка. В первый момент он испугался, что проспал в дорогу, до того удобно было лежать. Словно он ещё дома в своей квартирке, которую снимал, поступив в Академию жандармерии. Тут взгляд нащупал лакированные панели стен и красную обивку мест для пассажиров, потом открытый проём двери купе и зелёный коридор вагона. Гийом с облегчением сообразил – он всё-таки в поезде. Оказывается, он всё-таки заснул, хотя казалось, будто всю ночь он не сомкнул глаз ни на секунду. Всё думал о чём-то важном. О чём?.. А потом заснул? Разбудил же его паровоз, который слишком резко дёрнул состав, отъезжая от станции. Лениво потянувшись и ощущая себя на удивление бодрым, Гийом подумал, что правильно он поехал именно поездом, а не как настаивала мама ковром-самолётом. Ковёр хоть и летит быстрее плюс по прямой, но там и вполовину не так комфортно: от сидения на мягкой поверхности быстро затекает спина, вдобавок на крейсерской скорости дует встречный ветер, даже в конце весны холодный. Плюс сильфы в ковре требуют отдыха, ковёр может отсыреть или заледенеть – в итоге из-за промежуточных посадок выигрыш по времени минимальный. На большие расстояния лучше четырнадцать часов на поезде, но с комфортом – чем восемь – десять лёту, и при этом весь разбитый дорогой. А уж если добавить ограничения по багажу, который в случае полёта на ковре приходится отправлять отдельно, а дальше идти и забирать с почты… Нет, да здравствуют наука и техника, которые сделали железнодорожные перевозки рентабельными на большие расстояния, потому чугунные рельсы за последние десять – пятнадцать лет понемногу опутали страну во всех направлениях.

А ещё приятно, насколько оправдался расчёт. Город Флоран находился почти в самом конце железнодорожной ветки, и вторым классом до него мало кто ездил. Так далеко от столицы забирались в основном или состоятельные люди, которые сходили на самой конечной станции, ибо ждали их дела в большом портовом городе Бастонь – но такие выбирали исключительно первый класс. Ну или же в один конец на фабрики Бастони и окружающих городов ехали вчерашние крестьяне с аграрного севера, однако у нищих крестьян на второй класс не было денег. Переселенцы добирались в полутоварных вагонах, куда загружались вместе со скарбом. Так и получалось, что стоило проехать всего треть пути, как купе опустело. Новых попутчиков можно было не ждать, поэтому четыре мягких сидячих места превратились в одно лежачее. Ну а если кто всё же подсядет, то ему останутся ещё четыре такие же места на другой стороне купе, но это маловероятно…

– Говорят, крепкий сон – это удел чистых совестью, но я давно уже думаю, что дело всё-таки в молодости. У меня, вот, совесть чистая, но возраст всё-таки мешает, – раздался весёлый мужской голос с противоположной стороны купе. – Вы так хорошо спали и даже похрапывали, что аж зависть берёт. Мы потому вас и не стали трогать.

Гийом сел так резко, что аж немного закружилась голова. Заодно понадеялся, что сумел удержать невозмутимое выражение лица, как преподаватели учили делать в любой нестандартной ситуации при общении со свидетелем. Хотя внутри готов был провалиться сквозь пол. Это сколько же народу на него так смотрело и теснилось, пока он спал? На диванчике напротив обнаружился всего один попутчик. Есть те, кто старится медленно, неохотно, по волоску уступая возрасту, а потом человек вдруг превращается в дряхлого старца. Неожиданный попутчик относился к другому типу. Такие становятся пожилыми вроде бы преждевременно, зато не дряхлеют уже до самой смерти, умирают на ногах. Когда-то желтовато-медные, а сейчас почти седые волосы всё равно они оставались живыми, густой волной серебра настоящей гривой опускаясь до самых плеч. Седые брови жили над травяного цвета глазами – не тусклыми от возраста, а горящими внутренним огнём. Смуглая от прожитых лет кожа иссечена морщинами, но не кажется дряблой, словно время-скульптор времени лишь придало ей рисунок, не изменяя основы.

– Я один, наш третий спутник вышел как раз на станции, от которой мы только что отъехали. Давайте знакомиться, раз уж остаток дороги нам ехать вместе. Позвольте представиться, Риовен Робер. Вы тоже в Бастонь?

– Нет, я схожу на предпоследней, я еду во Флоран.

– И, судя по всему, едете из столицы. Молодой инженер на Жосселеновские заводы? Или выпускник кафедры техномагии?

– Нет, месье, – улыбнулся Гийом. Впрочем, ошибка попутчика вполне закономерна. Он ехал в обычном костюме, а не в форменном кителе, даже именной полицейский амулет следователя ещё получить не успел. Зато во Флоране и в самом деле располагались знаменитые металлургические предприятия семьи Жосселен, работать на которые часто приглашали выпускников Политехнического с инженерного факультета. – Я буду следователем Флоранского отделения криминальной полиции.

– О-о-о, весьма интересное занятие. Тогда разрешите мне тоже немножко поиграть в сыщика? Ваша фамилия Лефевр, а зовут вас Гийом. Угадал?

В этот раз Гийом каменно-приветливое выражение лица удержать не смог – на вещах не было даже его инициалов, до этого он спал и слышать, как к нему обращается проводник, попутчик не мог. Настала очередь старика усмехаться.

– Ладно, не стану вас томить. Только сначала скажу, что жить в городе вы будете на Прудовой улице дом десять, недалеко от пересечения с Прогулочной улицей. Привилегия возраста знать чуть больше. Но на самом деле вы очень похожи на своего деда, ваш овал лица точно от него. Да вы даже усы и бороду расчёсываете один в один как он в ваши годы. Вот серые глаза у вас в бабушку и маму. А светло-русый вы и, смотрю, фигура крепкая – это от отца. Верно?

– Верно. У меня прадед по отцу из рыцарей Ай-Кайзерин, – Гийом не смог удержаться от гордости в голосе, всё-таки числить в предках кого-то из Алого братства было до сих пор очень почётно. – По семейным хроникам, когда они нам помогали добивать поклонников Четырёх на севере, прадед встретил мою прабабушку и женился, потому и не стал возвращаться. [1]Меч императора не может иметь чужой крови, а потому жена любого из Братьев должна быть подданной Империи минимум во втором поколении. Прадед выбрал любовь. И мой отец тоже, потому-то он взял фамилию моего деда, а не мама – его. А вы, я понимаю, хорошо знали моего деда?