Золотые руки

Золотые руки

"Золотые руки"

   "Говорю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающимся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии" (Лк 15:7)

   Я работал на стройке нового храма. Когда-то я был хорошим плотником и меня приглашали всюду. "Золотые у тебя руки, Петрович", - говорили мне заказчики. Но была у меня проблема, такая же как и у многих других, любил я зелёного змея за хвост подергать, да бывало так надёргаю, что просыпался в реанимации под капельницей. А тут после месячного сухостоя мне наш местный священник с заказом приходит. "Мне Петрович, нужны твои руки. Мы храм будем строить. Подсобишь, Божьему делу?". "А я что, - говорю, - верую в Господа нашего, и со всей охотою подмогну святому делу". "Но только Петрович, если ты возьмешься за это производство, ты навсегда бросишь пить и Бог придет в твоё сердце. Ты станешь настоящим христианином. Согласен?" "Согласен», - сказал я, - «Этот дьявол у меня поперёк горла стоит. Устал".

   Началась у нас работа споро. Я рубил, строгал, тесал - плотничал, одним словом. Неделю я держался бодро без искушений, а после началось. Жутко подмывало меня напиться, бесы держали меня за глодку крепко, а мужики за руки. Меня нагружали всяческой работой, продыху не давали, а в голове, несмотря ни на что бренчали чарки, рюмки, стаканы. Мы вшестером жили в балке - все работяги, все некогда пьющие, а ныне христиане, после реб. центра. Батюшка наставлял, молился за нас и учил слову Божьему. К работе никогда не приступали, пока все не помолимся, с этим было у него строго. Стройка шла уже на лесах. Всё выходило складно, до завершения работы оставалась неделя. Тут-то я мужиков всех и совратил. Принёс две бутылки денатурата. Говорю - не отметить такое дело большой грех. Поначалу все нос воротили, крестились, а потом один сдался, второй, а за ними все остальные. Спирт полился рекой. Всю ночь мы дёргали за хвост ядовитую гадюку, которая жалила нас нещадно. Проснулся я весь в крови. Голова разламывается на части, рядом со мной лежит окровавленный топор, а по всему балку валяются пять разрубленных тел.

   Христа я принял после двух лет отсидки на колонии для пожизненно осужденных. Не пью уже больше двадцати лет и до конца своих дней мне не придется вкусить этого яда. Одно не могу уразуметь, неужели спасение одной моей души стоило жизни тех пятерых несчастных?