Зов амока

Часть 1. Враги и союзники. Глава 1

Убей.

Лаская протяжными нотами, в уши просачивался сладкий голос, стирая желанным звучанием любые сомнения. Короткое слово, мягкий тон и навязчивый призыв шли мурашками по коже, воскрешали полузабытые ощущения счастья и уверенности, полностью перекрывая мрак суровой реальности. Тон погребал под собой бесконечное отчаяние, разъедающее легкие каждым вдохом, доносящим до обоняния ставший перманентным запах полуразрушенного мира.

Он обещал свободу и неограниченную сладко-мучительную власть.

Поддавшись зову, Лекс крепче сжал ладонь. Он оскалился, с несоизмеримым, стягивающим сухожилия удовольствием наблюдая за тем, как из горла распятого по стене светловолосого парня вырываются беспомощные хрипы. В бледных серых глазах застыл неприкрытый ужас, который хотелось вырвать и вылизать языком, чтобы прочувствовать до конца. До мельчайшей крупицы страха пропустить по гортани, смакуя каждую ноту власти.

Убей.

— Лекс! — пробился через густой возбуждающий туман любимого голоса другой — приглушенный.

Недовольный. Опасливый. Распространяющий терпкое удовольствие паническим звучанием.

Еще один человек, лишний на его празднике смерти, повис на его предплечье, пытаясь содрать хватку с практически не дышащего парня. Но хватило небрежного усилия, чтобы отбросить его свободной рукой.

Оскал на губах Лекса стал кровожаднее от стремительно распространяющегося по сосудам ощущения безграничности его сил.

Это было так просто.

Сделать то, чего сейчас хотелось больше всего.

Убить.

По пальцам, выжимающим последние крохи кислорода из безликого человека, прошла волна темной магии, поднимающейся по всему телу из глубин солнечного сплетения. Запахло паленым мясом, и Лекс глубже вдохнул, наслаждаясь предвкушением. Предвкушением того, как кожа прижатого к стене человека пойдет рябью и, стянувшись, обуглится, постепенно пожирая мышцы и жизнь в глазах напротив.

Стоит только захотеть — и человек превратится в пепел.

Копившаяся на протяжении последних месяцев сила достигла апогея, туманя сознание и запуская по сосудам нестерпимое жжение предназначения. Предназначения, ежедневно висящего над ним дамокловым мечом и будоражащего кровь единственным желанием, ради которого Лекс готов был идти босиком по гвоздям, не видя перед собой никаких препятствий.

Желанием забрать чью-то жизнь.

— Еще секунду, — просочился сквозь рев адреналина в ушах тот же голос, что навязчиво мешал.

Мешал приставучим насекомым.

Убей.

Шепот превратился в крик.

Убей.

Но следом искривленное злобой лицо озарил яркий свет разбитого под ногами сосуда. Крик в ушах зашелся в агонии, а ладони задрожали, пока яркие переплетения светлых нитей, поднимаясь, окутывали тело. Сквозь становящийся тише голос пробились собственные мысли, и Лекс отпустил Майлза. Тот тяжелым мешком упал вниз и закашлялся, перехватив обожженное горло.

Лекс прикрыл глаза и осел на колени, прогибаясь под кислотой магии, шипящей по сухожилиям и стремительно загоняющей тьму обратно в клетку солнечного сплетения. Зло отступало, даря еще несколько недель существования без постоянного безумия, непреодолимой жажды крови и страшной, чудовищной в своей беспощадности силы.

Вновь обретя контроль, Лекс поднял с пола осколок кристалла. Вжав палец в острый край, он надавил, рассекая кожу и пытаясь впитать остатки спасительной субстанции. Он не знал, что содержится в кристаллах и остаются ли какие-то частицы после того, как она всасывается в тело, но так надеялся продлить свое существование еще хотя бы на пару дней.

— Почему ты это допустил? — надломленно спросил он, рисуя по прозрачной грани узоры собственной кровью.

— До последнего надеялся, — хрипло ответил Майлз. — Это…

— Последний, — перебил его Лекс. — В следующий раз надежда тебе уже не поможет.

— Может, встретим еще кого-то, — осторожно сказал Майлз.

— Да брось, — горько усмехнулся Лекс, поднимаясь с колен и едва удерживая равновесие на дрожащих ногах. — Ты без меня понимаешь, что ресурс не бесконечен.

— У нас единственный выход, — пробормотала стоящая за ним Гленис, безуспешно пытаясь сдержать панику в голосе.

— Завтра, — бросил он, прежде чем покинуть комнату, остаться в одиночестве и справиться с тем, что потерял контроль.

Снова.

* * *

Лекс ополоснул лицо ледяной водой, ощутив на губах привкус дождя и грязи, и, подняв голову, уставился на мутного двойника, отражающегося в исчерченном полосами трещин зеркале. Уперев руки в раковину и оцарапав пальцы острыми гранями отколотых краев, он приблизился, рассматривая радужки внимательнее: кристально чистые, ярко-синие, без единого темного пятнышка и намека на то, что он может в любой момент забыть о том, кто он, и убить ближайшего.

Любого.

Самого близкого — единственного выжившего из всех — друга. Девушку, которую два года назад поклялся защищать до последнего вздоха. Он убил бы даже ее, будь она все еще жива.