Зов Жар-птицы

Зов Жар-птицы - 32

-Как жить? - смогли вылететь из груди Татьяны лишь эти слова, когда она ушла к себе в спальню. 

Закрыв рот рукой, чтобы не рыдать, она всё же не удержалась. Перед её глазами будто мелькали картины, как эта девушка Надежда, будучи гостей корабля у Антона провела с ним не одну ночь: «Они любили друг друга... Они были нежны... Он её обнимал, её целовал... Он... С ней...».

Душа ныла, изворачивалась, принося боль всему телу. Отец Татьяны будто чувствовал страдания дочери. Оставаясь стоять у двери, он сразу, как только услышал вновь рыдание, вошёл в комнату.

-Детка моя, - принял он дочь в объятия. - Нельзя же так убиваться...

-Виновата я! - крикнула Татьяна.

Но отец не смог ничего ответить. Кто-то, заглянувший к ним позвал выйти, и он лишь коснулся плеча дочери да поспешил оставить её вновь одну. Будто пробудилась от слёз, она оглянулась на дверь и заметалась по комнате:

-Нет, нет, так нельзя, - Татьяна вытирала ладонями слёзы и открыла комод.

Выкидывая оттуда одежду, она не остановилась, пока не нашла иконку:

-Вот ты где... Матушка,... твоя матерь Божия, - прижала она её к груди и закрыла глаза.

Поставив иконку к свечам, Татьяна встала на колени:

-О, Пресвятая Владычице Богородице, Царице Небеси и земли, вышшая ангел и архангел и всея твари честнейшая, чистая Дево Марие, миру благая Помощнице, и всем людем утверждение, и во всяких нуждах избавление! Призри и ныне, Госпоже Всемилостивая, на рабы Твоя, Тебе умиленною душею и сокрушенным сердцем молящияся, со слезами к Тебе припадающия и покланяющияся пречистому и цельбоносному образу Твоему, и помощи и заступления Твоего просящия. Сего ради, о Богомати, к Тебе прибегаем, и на Твой Пречистый образ с Предвечным на руку Твоею держимым Младенцем, Господем нашим Иисусом Христом взирающе, умиленное пение Тебе приносим и вопием: помилуй нас, Мати Божия, и прошение наше исполни, вся бо суть возможна ходатайству Твоему, яко Тебе слава подобает ныне и присно и во веки веков. Аминь. 

Она молилась довольно долго. Несколько раз перекрестилась и, снова крестясь, поднялась:

-Благослови на сей путь, что избрать зовёт душа... Клянусь ни слова молвить, ни слезинки ни проронить... Прости и благослови, прости и благослови, - крестилась она вновь да кланялась.

Как много времени прошло — не заметила Татьяна. Она даже не услышала, как кто-то вошёл в комнату. Лишь когда её схватили крепкими руками, держали и завязывали рот да глаза, вернулась будто в жестокость реальности. 

Она в панике дёргалась, не скрывая страха. Пыталась вырваться, отбиться, но понимала, что не с одним человеком бороться приходится, и что те, кто напали — сильные мужчины. Они молчали, уводили её куда-то прочь, через сырость какого-то коридора, где будто никого больше не было. Словно не во дворце всё происходило, а в ином мире, где злу открыты все двери, где нет преград.

Наконец-то сдавшись происходящему, Татьяна перестала пытаться освободиться. Её усадили в экипаж, но продолжали держать за связанные руки. Кто-то, кто сел напротив, связал теперь и её ноги. Туго. Без единого слова.

Чего ожидать теперь — Татьяна не знала, но теряла любое желание узнать. Она вновь вспоминала о своей боли и потере счастья. Жить не хотелось. Появилось желание, чтобы похитители наконец-то совершили с нею всё, что хотят, вплоть до лишения жизни. Знала, что наложить сама на себя руки не сможет, потому сидела тихо и подчинялась.

Опустив голову, Татьяна чувствовала, что карета мчится очень быстро и уже давно покинула город. Не скоро случилась остановка. Но никто так ничего и не говорил. Кто-то выходил из кареты, кто-то входил и садился напротив вновь. Потом экипаж снова мчался вдаль.

Татьяна сидела, не пытаясь даже пошевелить руками, которые так и держал тот, кто сидел рядом. Когда же экипаж остановился вновь, ноги Татьяны развязали, а саму вывели наружу, то человек рядом резко снял повязку с глаз её. Она тут же заметила, что уже глубокая ночь, находятся они у какого-то дома в совершенно незнакомом городе, а те, кто её похитили, - трое мужчин в чёрном одеянии, плащах, треуголках и лица наполовину завязаны платками.

Один из похитителей подтолкнул Татьяну вперёд, чтобы шла с ними к дому, но так никто ничего и не говорил. Татьяна спокойно следовала с ними да вскоре перед ней открыли одну из небольших комнат, где посадили на стул, оставив одну. Лишь слышно было, что в двери щёлкнул замок. 

Темнота уже глубокой ночи. Тишь. За окном слышалось пение сверчков. Ощущалось одиночество и почему-то покой. Татьяна поняла — её заперли здесь и оставили скорее всего на всю ночь. Она смотрела вокруг, но как поступить, что делать — не решалась долго ни на что. Всё же долгое ожидание заставило её связанными руками стащить со рта повязку, а зубами развязать верёвку с рук. 

Как только она освободилась, замок в двери снова щёлкнул. Сердце Татьяны бешено забилось...