Зверь

1.

Я пришел к мудрецу и спросил у него:    
«Что такое любовь?» Он сказал: «Ничего»
Но, я знаю, написано множество книг:
Вечность пишут одни, а другие - что миг
То опалит огнем, то расплавит как снег,
Что такое любовь? «Это все человек!»
И тогда я взглянул ему прямо в лицо,
Как тебя мне понять? «Ничего или все?»
Он сказал улыбнувшись: «Ты сам дал ответ!:
Ничего или все! - середины здесь нет!»
                                     

Омар Хайям

                                                  ***

         -Ты жалкий червь… Познай  же  всю силу моей мести…- послышался вдруг голос: безжизненный, монотонный, бесполый.

         Он шел отовсюду и неоткуда одновременно. Этот жуткий голос оглушал так, что нестерпимо хотелось зажать онемевшими от холода руками уши. И в то же время мне непостижимым образом приходилось прислушиваться, чтобы его не то что услышать,…но разобрать слова…

       - Я обрекаю тебя на вечную муку в поисках взаимной любви. Тебе суждено любить и быть отвергнутым ею всегда и во все времена. Ибо кто сможет полюбить - чудовище…- Воскликнул зловещий голос, в конце фразы сорвавшись почти на визг.

        Наблюдая за тем, как иней ползет по ковру, захватывая все большее и большее пространство подбираясь ко мне вплотную, я не мог шевелиться. Я нашёл в себе силы только слегка кивнуть головой, заиндевевшая шея не слушалась…

      - Пусть так…Но ею будешь не ты… - Выдавил я из себя, онемевшим сухим языком, по старчески скрипуче, еле слышно.

      Но темнота  обступившая меня услышала и стала еще темнее и гуще… Хотя мне изначально казалось, что это невозможно.

      Глаза нестерпимо жгло.  Я попытался зажмуриться, но мне это не удалось. Веки, заиндевев, отказывались подчиняться моему умирающему от холода разуму.

      А холод с каждым мигом становился всё сильнее… И леденящие, смотрящие в самую душу кристаллы её глаз - ещё ярче…

      Этот жуткий, неестественный холод пробирал до костей. Казалось, что даже лёгкие покрываются ледяной коркой, не давая вдохнуть полной грудью.

      От осознания своей беспомощности и невозможности хоть как-то повлиять на ситуацию, отчаяние охватившее мою душу становилось всеобъемлющим.

   -Проклинаю тебя заклятьем зверя, засыпая - будешь ужасен: всегда свиреп, всегда безжалостен, всегда ненасытен и всегда уродлив. Наблюдая со стороны за его зверствами, ты будешь не в силах помешать или контролировать его. И лишь  впившись клыками в ЕЁ тело, и обагрив лапы ЕЁ кровью, ты снимешь заклятье. Да будет так…

         Она исчезла...

        Темнота отступила...

        Но нестерпимый холод остался…

        Я лежал на покрытом инеем ковре, на полу…

        Время шло…

        Я был не в силах заставить шевелиться свое заиндевевшее тело. Лишь через несколько минут оно оттаяло настолько, что я смог свернуться в позу эмбриона, в тщетной пытке согреться. Меня трясло в ознобе.

       В гудящей голове, один за другим, всплывали обрывки воспоминаний:

                                                                 ***

       -Ты женишься на мне Алекс… - Шипела на меня Стелла коброй, сквозь  плотно сжатые, зубы.

      Её светло серые  глаза сверкали сталью. Я понимал, что она злится, но мне это было безразлично…

    Уже безразлично!!!

    -Женишься, или я не Стелла Сноу!!! – Закричала, наконец она.

    -Это вряд ли. - Усмехался я, отвернувшись от неё.

    Я старался выглядеть  спокойным  и высокомерным что, в принципе, рядом с ней, с некоторых пор  давалось мне легко.

     Я её никогда не люби…

     Я её больше не хотел…

    Но Стелла продолжала настаивать на своём, отказываясь принимать мой отказ: - Я делила с тобой постель два года…Ты обязан!...- Кричала она истерично. Казалось, ее возмущению нет придела.

   -Параллельно ты делила её со многими. Я не возьму в жёны шлюху, пусть и столь высококлассную.- Рассмеялся я ей в лицо. Воспоминания о её бесконечных любовниках меня больше не трогали. Казалось, меня ни что не может вывести из себя.

      Стелла занесла руку пытаясь ударить меня по лицу.  Но я успел её перехватить, стиснув тонкое запястье с такой силой, что несчастная с гримасой боли опустилась на ковер. Слезы унижение,  бессилия и обиды катились по её щекам, оставляя дорожки в покрывающей их пудре и искажая породистое, правильное лицо,  размытым макияжем, делая его жалким и некрасивым…   

          Но обида, унижение и бессилие завладели ею лишь на секунды…

          Она резко выдохнула, подняв ко мне своё лицо. Слёзы иссякли, словно их и не было. А ни чем не прикрытая злоба исказила черты ее лица до неузнаваемости. Оно стало некрасивым, почти отвратительным…

          Вместо милой, чуть слащавой мордашки в обрамлении белых, почти жемчужных кудряшек на меня сейчас смотрела бестия, седая фурия с пустыми, бездонными глазницами.