Звезда Деймоса

Глава 3.

Осколки прошлого, как снег,
Закрутит ураган времён,
В ушедший день для нас навек,
Обрушив мост.
Оставив в наших душах след,
Тьма уплывёт за горизонт
И в чистом небе вспыхнет свет,
Свет новых звёзд.
 

Эпидемия - "Осколки прошлого"

Количество обрадованных родственников одним Эйлиашем не ограничилось. Правда второй из братьев, Трамиш, напомнивший мне Эркюля Пуаро, разве что без его очаровательных усиков, поначалу не поверил своим глазам. И широкий круг, которым он осенил себя, вполне походил на крестное знамение, судя по смыслу. А потом перевёл взгляд с мамы на меня, и вовсе завис. Странно, а младший сразу сориентировался, кто есть кто. Зато потом…

Обнимали нас долго и от всей щедроты души — сначала по отдельности, а потом обеих сразу. А душа у дяди, как и фигура, весьма отличалась широтой, поэтому я была удивлена, что рёбра остались в целости и сохранности. Посмеивающийся Эйли, а просьбу звать себя по имени он высказал ещё при знакомстве, кажется, придерживался того же мнения. И, выступив спасителем, предложил переместиться в столовую, куда позднее подтянулись остальные домочадцы.

Мама оказалась права — средний из братьев успел обзавестись семьёй и детьми. Двум мальчишкам-погодкам оказалось семь и восемь местных лет соответственно, а вот дочери — уже двадцать. Именно эта, тонкая до прозрачности девушка стала наследницей арла, после смерти бабушки, а звали её, вот сюрприз, Маришей. «Тётушку» же звали Миленой, размеров она была ещё более необъятных, чем супруг, и глядела на нас, как римский сенат на императора Нерона. Фраза «А мы не ждали вас, а вы приперлися» отражалась на её лице почти что неоновой вывеской.

Старший же, Аришьен, всё-таки посвятил свою жизнь служению одной из богинь местного пантеона и жил при храме, в столице, появляясь в арле чрезвычайно редко. И, судя по тому, что никого это особо не огорчало, характер у дядюшки был далеко не сахар.

Ничего слишком экзотического на столе не было, так что я отдавала дань выпечке, запивая её травяным чаем, который здесь именовался не иначе как тай, и старалась не подавиться под умилённым взглядом дяди. К серьёзным разговорам тоже ещё не перешли, ограничиваясь эмоциями, чувствами и тем, как все изменились, и соскучились друг по другу. Так что состояние было расслабленное и умиротворённое. Ровно до тех пор, когда Трамиш шепнул что-то дочери, и та выскользнула за дверь, а няня увела детей.

Атмосфера в комнате как-то неуловимо изменилась. Не то, чтобы стала совсем уж напряжённой, но мурашки по моей спине побежали вполне ощутимые. Эйли передвинул свой стул вплотную к маме, и я с трудом удержалась от того, чтобы не последовать его примеру.

— Что-то не так? — мамин голос звучал легко и непринуждённо, но по тому, как она машинально комкала подол платья, можно было сделать вывод о том, что она тоже нервничала.

Трамиш покачал головой, бросив беглый взгляд в сторону двери. И, честное слово, когда она начала медленно открываться, я ожидала, по меньшей мере, здешнюю охрану или кого-то в этом духе. С мечами, или на худой конец, луками наперевес. Но это оказалась моя кузина, с невысокой шкатулкой, примерно с альбомный лист размером, в руках. Сомнительно, что в ней могло храниться какое-нибудь местное оружие массового поражения.

Милена, при виде ноши дочери, поперхнулась воздухом, и бросила на маму такой злобный взгляд, что я даже рот открыла, желая поинтересоваться, что происходит. Но дядя сжал предплечье жены и наградил её не менее красноречивым взглядом. И я предпочла промолчать, подождав развития событий.

Тем временем, шкатулка перебазировалась из рук Мариши, на стол перед её папенькой, а уже он, прикасаясь к деревянному коробу, как к какой-то святыне, передал её маме. Точнее, попытался передать.

— Ты ошибся, Трам, я вернулась не за этим, — не делая ни малейшей попытки взять предложенное, она откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Сама я так делала, когда бывала раздражена или обижена, так что вполне могла понять, какие чувства её сейчас обуревали. — Эта вещь по праву принадлежит твоей дочери.

Желание заглянуть под крышку усилилось. Что же там такое лежит, из-за чего брат с сестрой устроили игру «твоё-моё-наше»? Помог моим порывам Эйлиаш. Он без всякого пиетета забрал из рук брата шкатулку и распахнул её. Взгляды присутствующих скрестились на содержимом.

На слегка истрёпанной бархатной ткани, некогда бордового цвета, лежала корона. Небольшая, с пару женских ладоней размером, с девятью зубцами, увенчанными крупными чёрными жемчужинами. И, несомненно, золотая.

— Может, всё-таки, примеришь? — голос дяди звучал искушающе, если бы не сквозившая в нём насмешка. Он заранее знал ответ на свой вопрос.

— Возведение предлагаю провести как можно скорее, — игнорируя младшенького, ровно произнесла мама. — А затем мы с Дари уедем. Надеюсь, ты будешь столь любезен, чтобы дать нам экипаж до города, — и стиснула зубы, сдерживая подступившие слёзы.

Я переводила взгляд с одного действующего лица разворачивающейся трагикомедии, на другое. Впрочем, чтобы уловить её суть, не нужно было обладать мозгом гения или выдающимися аналитическими способностями. Трамиш решил, что мама вернулась, дабы возвратить себе принадлежащую ей, по праву, корону, а вместе с ней арл и определённую власть над его обитателями. Милене это всё чрезвычайно не нравилось, потому как корону она, очевидно, уже мысленно примерила на голову дочери, если не на свою. А маме все эти регалии нужны были, как рыбе зонтик, а подозрения брата — обидны до слёз. И если сейчас никто не вмешается в свернувший не туда разговор, ничем хорошим это не закончится.