Звезда любви

Глава 11

Как бы ни хотелось Жюли весь день провести с Шеховским, слишком много дел навалилось на неё, чтобы можно было позволить себе подобную роскошь. Простившись с Павлом Николаевичем, она вернулась к своим заботам. «Хорошо хоть приданое не нужно собирать», - вздохнула она, бросив взгляд на готовые к отправке сундуки, третий день стоящие в углу её будуара. Тотчас вспомнилось сердитое лицо Александра Алексеевича, налившиеся кровью глаза, судорожно сжатые в кулаки пальцы. Жюли вздрогнула и перекрестилась. Отвёл Господь от неё беду лихую. Бонсдорф даже в храме Божьем, еле сдерживался, чтобы не ударить её. А как прознал бы барон про её петербургские похождения, во что бы тогда вылился гнев супружеский?

Пока она раздумывала над этим, Пелагея тщательно осматривала подвенечное платье, разложив его на кровати.

- Убери его! – нахмурившись, бросила Жюли.

- Да как же это убери?! - всплеснула руками Пелагея.  – А под венец в чём пойдёшь?

- Уж лучше в рубище, чем в нём, - отрезала Юленька и повернулась в сторону раскрытой двери гардеробной.

Её взгляд остановился на простом белом платье с кружевной оборкой по подолу, единственным украшением коего была скромная вышивка по краю, сделанная руками Полин. Достав его из гардероба, Жюли аккуратно повесила платье на спинку кресла. Пелагея только неодобрительно покачала головой.

- А с ентим делать что? – не удержалась она от вопроса, любуясь изысканным творением модистки.

Юленька пожала плечами.

- Да мне всё равно! Убери подальше. Может, сгодится ещё кому, а я его и видеть не могу!

Поль признался, что торопится вернуться в столицу, и потому назавтра тотчас после венчания им предстояло покинуть Кузьминки. Жюли не хотелось возвращаться в Петербург, где ей так много довелось пережить, но за Шеховским она готова была следовать куда угодно. Поэтому, подавив тяжёлый вздох, девушка принялась вместе с Пелагеей укладывать вещи, выбирая только самое необходимое. Остальное Серж обещал отправить им вослед на адрес Горчакова.

Радостное настроение от того, что она вот-вот соединит свою жизнь с тем, кого полюбила всем сердцем, несколько померкло, стоило ей задуматься о будущем. Князь был откровенен с ней и не стал скрывать, что ему отныне нечего ей предложить, кроме титула и своего сердца. Титул Жюли нисколько не радовал, напротив, даже боязно становилось от того, какие обязательства он отныне на неё налагает. Она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что скандальная женитьба единственного наследника старинного княжеского рода наверняка привлечёт всеобщее внимание и вызовет немало толков. А уж учитывая её репутацию, не возникало сомнений в том, что в свете отзывы о новоиспечённой княгине окажутся весьма нелестными.

Она собиралась было попросить Сержа отпустить вместе с ней и Пелагею, но вдруг со всей ясностью поняла, что не знает, где сама окажется по приезде в столицу. Будущее её совершенно не определённо и не сулит лёгких дней.

К вечеру от усталости она не чуяла ног под собой. Но не только усталость и волнение, испытываемое ею перед венчанием, стали причиной её молчаливой задумчивости. Откинувшись на спинку кресла, девушка невидящим взглядом уставилась на пламя свечи. Не было у неё матери, чтобы открыть ей тайны супружеской жизни, объяснить то, что сейчас столь тревожило её. Мачеха, Лариса Афанасьевна, удалилась от мирской суеты, едва Жюли минуло двенадцать, да, пожалуй, и не стала бы она говорить с ней о том, что в супружеской спальне между мужем и женой происходит.

Да, она любила Шеховского всей душой, ей приятны были его поцелуи и ласки, но от неизвестности тревожно сжималось сердце. Она была обучена вести хозяйство, и наверняка справилась бы, коль довелось бы им жить где-то в имении, но Павел собирался вернуться в столицу. Как ни силилась Жюли представить себе, что за жизнь ждёт её с молодым супругом в Петербурге, так ничего толком и не могла придумать.

Скрипнула дверь, вырвав девушку из царства грёз. Пришла Пелагея, чтобы убрать свою барышню ко сну.

- Чего смурная такая? – ласково спросила нянька, расстёгивая крючки на платье.

- Ох, Пелагея, не знаю, что ждёт меня? Думаю о том, а ничего в голову не идёт, - вздохнула Жюли.

- А ты не думай о том. Пущай у мужа твоего нонче голова болит, - отозвалась Пелагея. – Ты, главное, с супругом своим ласкова будь, из спальни не гони и не бойся ничего. Князь тебе худого не сделает. Коли любишь его, всё хорошо будет.

- Тревожно мне, - покачала головой Жюли. – Вот не знаю, от чего, но гложет что-то.

- Спать ложись. Утро вечера мудренее! - улыбнулась нянька. – Будет день, будет и пища.

Наутро Юленька проснулась, едва развиднелось, умылась холодной водой, чтобы придать румянец бледным щекам и принялась за завтрак, что принесла на подносе Пелагея прямо в спальню. Торопливо облачившись в скромное белое платье, окинула себя в зеркало придирчивым взглядом. Тяжело вздохнула, жаль стало остриженных локонов, но потом, улыбнулась своему отражению и, накинув на голову фату, быстрым шагом вышла из комнаты в вестибюль, где её дожидался Серж.

Как и два дня назад, к крыльцу подали коляску, на этот раз без всяких украшений. Не было и приглашённых на скромную церемонию. Еще издали Жюли заметила высокую фигуру князя около церковной ограды. Павел Николаевич, нервно расхаживая перед входом, не отводя взгляда от просёлочной дороги. Завидев приближающуюся коляску, Шеховской остановился и, дождавшись, когда экипаж остановится, подошёл к прибывшим, чтобы помочь будущей супруге спуститься с высокой подножки. 

Свидетелями выступили управляющий Шеховских и тот самый стряпчий, что спешно оформлял брачный договор.

Сердце забилось сильно и часто, когда священнослужитель приблизился к ним с двумя горящими свечами. Следом за ним шёл диакон, держа в руках поднос, на котором лежали два простых кольца без украшений.