Звезда в сердце Линдеберга

Звезда в сердце Линдеберга

Да когда уже эта стычка закончится?! По ночной улице снова прокатился гул разряда, и Сента осторожно высунулся из-за каменного парапета с облезлым сфинксом.

Из клубка дерущихся выпал низенький плотный мужчина в тёмном кардигане и, сделав два неуверенных шага, повалился в грязную лужу. Вспыхнул колдовской огонь, кто-то выругался в голос, упал, а Сента ощутил, как у него чешутся пальцы.

Придурки, за которыми он следил от внешних ворот и до самой засады, за пять минут потратили столько камней, что ему хватило бы на несколько лет. Можно было бы найти квартиру, или, чем звёзды не шутят, наняться в подмастерья. Но соваться в такое? Может, если они свалят, получится хоть собрать пыль от камешков с остатками магии?  Обычно она не стоила возни, но здесь её будет столько, что дело могло оказаться выгодным.

От мечтаний его отвлекло прикосновение к плечу. Оглобля. Пальцы приятеля дрожали. Оглобля был жутким трусом, но они ходили вместе чуть ли не с пяти лет… Сента вздохнул, повёл плечом в знак того, что слушает. И тут же поморщился от жаркого, пахнущего кислятиной шёпота в самое ухо.

– П-ст. Стражи всё нет. Вообще никого. Паршиво.

– Удивил, – прошипел в ответ Сента. – Когда это ночные чесались? И вообще…

– Вообще, валить надо, – неожиданно твёрдо заявил Оглобля. – Чего мы тут торчим?

Сента не ответил, только высунулся ещё дальше, чтобы лучше видеть. Фонарей в этой части города не водилось, и в полумраке тяжело было разглядеть детали, особенно когда по глазам даже в тени массивного портика били вспышки магического света. Он прищурился от разряда. Точно, там, в арке… кто-то низенький метнулся прочь от свалки, стуча каблуками. Ребёнок?

– Взять!.. А-ах!.. – один из грабителей – кем ещё могли быть пятеро в масках? – вскинул руку с искрящейся камнями трубкой, но тут же согнулся, получив удар кинжалом в плечо.

Сента приподнялся, и Оглобля тут же схватил его за руку, придавил к камню.

– Ты что?!

– Это шанс!

Сента выкрутился, оттолкнул Оглоблю. Он кожей ощущал, как утекает время под приближающийся стук сапожек. Кожаных, с набойками. И под развевающимся плащом матово отливал не какой-то там дешёвый лён. Сента торопливо заговорил, считая шаги и секунды.

– За него заплатят. Много. Шли ведь на холм. Может, из фэа!

Над улицей взвился тонкий крик, и они высунулись из укрытия. Мужчина, чьё тело оплывало, как свеча над огнём, уже не кричал, булькал. В свете пробитого щита вздувались и лопались нарывы. Оглобля издал задыхающийся звук, словно его тошнило.

– Я подставляться не стану!

Сента, сглотнув, ещё долгую секунду смотрел на то, как люди на улице продолжают умирать – и убивать. Это и впрямь было слишком. Не для такой швали, как они. И одновременно он знал: вот шанс, какой выпадает раз в жизни.

– Ну и вали.

Сента выскочил из укрытия, как раз когда к беглецу понеслось туманное щупальце – и распалось, не схватив добычу.

«Защита?»

Сента схватил малявку за руку, и, не обращая внимания на сопротивление, потащил дальше, в темноту узкой подворотни. Он-то знал Линдеберг лучше любого пришлого. И если те погонятся… те или другие. Какая разница. Удачи им в этой паутине, где даже официальные карты устаревали прежде, чем их печатали. Интересно, как отслеживало всё это Сердце? Впрочем, скорее всего ему было плевать. Иначе разве жили бы они – так?

– Не дёргайся ты!

По крайней мере, шанс на лучшую жизнь не орал. Уже что-то. И ткань курточки под пальцами говорила Сенте, что он не ошибся. Бархат, да с шитьём. Это тянуло по меньшей мере на несколько золотых. Распугивая крыс, он пробежал по тонкой доске, кинутой через лужу нечистот, и с удовольствием услышал, как невольный спутник тихо зашипел, оступившись. Так-то. Не главная дорога. Не верхний город с чистенькой мостовой.

Остановился Сента только перед забором, который был слишком высок для того, чтобы просто перекинуть малявку через него. Он прислушался, но звуков погони не услышал. Хорошо.

Добыча, явно не помышляя о бегстве, прислонилась к грязному камню, пытаясь отдышаться. Капюшон по дороге свалился, и Сента впервые увидел, кого он… планировал сопроводить до дома. Возненавидел он это существо сразу. Белая нежная кожа, на которой резко выделялся грязный мазок. Льняные вьющиеся волосы, надменные серые глаза под длинными ресницами, поджатые губы. Какого бхута? Девчонка?!

Девочка, которой едва ли было больше десяти лет, выпрямилась и шмыгнула носом.

– Благодарю вас за помощь, но мне совершенно определённо нужно к матери.

Да уж, к мамочке. И так, чтобы никто не увидел. Потому что иначе он её не доведёт. Это Сента знал наверняка. Задумавшись, до какой улицы они успеют дойти, прежде чем встретят кого-нибудь интересного, Сента чуть не пропустил окончание фразы.

– … поэтому спасибо, я пойду.

Ещё секунду он неверяще смотрел, как награда разворачивается и идёт обратно, брезгливо огибая лужи. Прямо к переулку, где располагалась курильня Гилли, рядом с которой ночью лучше было не ходить. Зелёный дым внушал странное, а вышибал не интересовало, что делается дальше пяти шагов от ржавой решётки.

– Куда?! Вот же, дура мелкая…

И, ловя девчонку за локоть, убеждая снова накинуть капюшон, он задумался, не прав ли был Оглобля, просто сбежав. Но затем на чёрном бархате курточки блеснула подвеска с карбункулом, в котором билась магия, и Сента чуть ли не со стоном повернул к берлоге. Там хотя бы можно было пересидеть до света и переодеть находку во что-нибудь неприметное. Делиться с кем-то ещё он не собирался.

Открывая хлипкую дверь, Сента почти ожидал увидеть внутри Оглоблю: тот частенько заваливался к ночи, а после такого расставания просто обязан был прийти и поныть. Но внутри было темно, пусто и холодно. Всегда – холодно и промозгло. Солнце в его проулок не заглядывало никогда, даже если редел туман. Втащив девчонку внутрь, Сента торопливо прикрыл дверь и нашарил свечу на полке. Проклятый звёздами Оглобля. Куда он вообще запропастился? Этот трус куда лучше знал пути наверх и теперь мог бы пригодиться. Может, он попался? Сента нахмурился. Он не помнил ни криков, ни стука грубых сапог. Получалось, что Оглобля не сбежал, а просто спрятался? Сента пожал плечами. Значит, придёт позже. Иначе всё становилось тяжелее.