Звёздная Ночь

Звёздная Ночь

 -Ваша жена в тяжёлом состоянии, - произнёс доктор. – Боюсь, она не доживёт до утра…

Мои ноги подкосились, и я грохнулся на кушетку.

Выражение «держись, ты мужчина» просто потеряло всякий смысл.

-Да что такое говорите… - Слова вырывались с трудом, будто преодолевали какой-то барьер. – Вы же оперировали её четыре часа!

Хирург молча присел рядом. На вид ему лет сорок, но глубокая печаль и усталость делали его похожим на старика. Кожа на лице вытянулась и появилось несколько новых морщин под глазами. Глаза под стёклышками очков напоминали два мутных топаза.

-Понимаю, как это тяжело звучит, - проговорил он, вытаскивая из белого халата пачку сигарет. – Но я сделал всё, что мог. Давно не видел таких обширных повреждений. Странно, что она не умерла прямо на месте. Курите?

Я покачал головой, рассматривая пачку «Мальборо». Сердце учащённо бухало в груди, зрение расплывалось.

-А я вот не могу без никотина, - пробурчал врач, щёлкая зажигалкой. – Знаю, что для доктора это идиотизм не следить за здоровым образом жизни. Но чертовски расслабляет нервы после операции. И не смотрите на табличку, что курить запрещено. В такие моменты… можно нарушать правила.

Я кивнул, но не вслушивался. Хирург нёс какой-то бред.

Ещё двенадцать часов назад я занимался любовью со Светой в душе, а теперь мне говорят, что она живой мертвец.

Дым от сигареты заполонил больничный коридор.

-Я сумел остановить внутреннее кровотечение, - проговорил врач. – Зашил несколько серьёзных повреждений. У неё раздроблена левая кисть, но кости-то могут срастись. Но вот голова…

Моя рука схватилась за край кушетки, сжимая шершавую поверхность до боли.

-У неё отёк мозга, - продолжал хирург, выпуская дым из ноздрей. – Мы могли бы вскрыть ей череп и попытаться снизить давление… Но повреждения фатальны. В лучшем случае впадёт в кому, тело отказывает. Аппарат искусственного дыхания помогает, но её состояние ухудшается с каждой минутой. Утро – это наиболее оптимистичный прогноз. Вряд ли она увидит рассвет. Впрочем, что я говорю… Девушка уже ничего не увидит.

Мне захотелось двинуть врачу по физиономии. Схватить за грудки и хорошенько встряхнуть. Только что бы это дало? Как бы цинично и бездушно не звучали слова, он и так сделал всё, что мог. Обвинять его в смерти жены глупо.

Зато вот пьяного водителя «джипа» с чистой совестью.

-А если перевести Свету в частную клинику? – высказал догадку я, цепляясь за соломинку. – Там и оборудование лучше, и врачи…

-Считаете, что я слабоват? – перебил хирург и затушил сигарету о мраморный пол. – Да, у нас бюджетная больница, но уверяю даже за границей никто бы не сотворил чудо!

-Извините, не хотел вас задеть, - сказал я.

-Не говорите ерунды, - пожал плечами хирург. – Вам не за что извиняться. Скорее мне, я не мастер говорить такие вещи людям. Пятнадцать лет оперирую и так и не научился. Да и как можно подобрать нужные слова? Даже психолог бы не смог.

-Я могу её увидеть? – спросил я, пытаясь сладить с тошнотой, подкатившей к горлу.

-Конечно, - кивнул хирург. – Только советую перед этим выпить воды. Бледны как… Мужайтесь.

-Спасибо… - сказал я и взглянул на табличку на белом халате, читая надпись. – Геннадий Павлович, ни в чём вас не виню.

-Если бы врачи были как боги, - пробормотал хирург. – Мы бы заживляли любую рану. Если вы православный, советую помолиться. Иногда помогает, верить в чудо. Только оно вам и поможет.

Геннадий Павлович круто развернулся и скрылся за дверью ординаторской.

Мне хотелось закрыть глаза и представить, что всё это сон.

Самый жуткий кошмар в жизни…

В палате горел слабый свет. Я несколько секунд торчал на пороге, ухватившись за ручку двери. Разглядывал кушетку, на которой лежала Света. Бледное лицо в полумраке казалось каким-то ярким пятном. На окнах жалюзи, на улице стоит глубокая ночь.

С трудом удалось подавить дрожь в ногах и сделать шаг вперёд. Дверь закрылась с едва слышным хлопком. Осталось пройти немного, но как заставить себя? Будто ребёнок, который впервые встал на ноги.

Где-то в глубине мозга появились смутные образы воспоминаний, напоминавшие молочную плёнку на кофе. Мы ведь всё обсуждали, когда заведём детей. Дальше пустой болтовни не зашли, всегда предохранялись. Дураки!

Глубоко вдохнул. И так несколько раз. Прикусил губу и двинулся к кушетке, стараясь подавить страх, панику и злость.

Видит бог, ярости было больше, она накручивалась внутри меня комком гремучих змей. Водитель, что протаранил машину Светы прекрасно себя чувствовал, отделался парой синяков, тварь!

Лицо жены покрывала сеть царапин, фиолетовые подтёки на щеках, правый глаз заплыл. На лбу красовалась повязка, которая остановила кровотечение. Длинные каштановые волосы уложили в сеточку.

Я присел на стул возле изголовья. Ноги подкашивались, воздуха не хватало. Оставалось лишь смотреть на Свету, пытаясь найти какой-то выход. Что угодно, зацепку, самую мизерную, слабую, разжечь тлеющую искорку.

Я взял ладонь жены, кожа оказалась холодной. Никакого тепла жизни не чувствовалось, Света уходила в небытие.

Слёзы скатились по щекам, упали на брюки. Давно не плакал, с детства. Кошмар ли это? Или я попросту сошёл с ума и испытываю галлюцинацию, находясь в комнате с мягкими стенами?

-Я верну тебя! – вырвалось изо рта. – Слышишь?

На миг показалось, что закрытые веки дрогнули. Аппарат искусственного обеспечения слабо пикнул. На мониторе появилась едва заметная волна, но пульс оставался прежним.