Звёзды над Парижем

Глава 20. О срывах и снятии напряжения (Антуан Эго) Часть 1.

Антуан не мог поверить в происходящее. Ему казалось, что он спит, и вот-вот должен проснуться. Но такое ожидаемое пробуждение не наступало. Напротив — он всё глубже проваливался в этот чертов сон. Становилось очень страшно. И он, будто маленький ребенок, хотел спрятаться куда-нибудь. Чтобы его не трогали. Чтоб оставили в покое.

Удивительно, как быстро в жизни всё меняется. Буквально за считанные часы. И если кто-то не верит этому, то он просто никогда не сталкивался с теми проблемами, которые называются одним, всем и каждому известным, словом «отношения». И если другие проблемы, — бытовые, финансовые или рабочие, — можно уладить со временем, сделать перерыв, сменить обстановку, или наоборот — пойти ва-банк, жертвуя всем оставшимся, и наконец-то, их уладить, то в случае с «отношениями» эти методы не сработают. От слова «никак». Да, некоторые подобные «проблемы» совсем не выглядят проблемами. У кого-то всё сразу получается. А кому-то — плевать. И им от этого легче.

Разновидностей отношений бывает великое множество. Но есть особенно поганый тип — это «прошлые отношения». Те самые, которые когда-то не казались тебе чем-то, с чем нельзя справиться. Нет. Совсем нет. Ты был даже в ебучем восторге. Как малолетний неразумный ребенок. А теперь? Теперь ты пережевываешь блядское стекло и молишься, чтоб твоя скорая смерть от всех этих идиотских любовных переживаний была быстрой и безболезненной. А ещё хуже, когда ты, уже смирившись с потерей, вдруг отчётливо понимаешь — нет. Это не так. Потеря была временной. И эти-гребанные-отношения-вовсе-не-прошлые. Как они, мать их, могут быть прошлыми, если какой-то час назад ты видел человека, лицо которого тебе знакомо по миллиметру?! Чье тело ты знаешь наизусть как свои пять пальцев?! Чей голос вызывает у тебя мурашки от затылка до пят?! И так далее и далее — по списку. И вот — ты давишься стеклом, этими осколками некогда нежности, заботы и привязанности, и чувствуешь, как внутренности перемалываются внутри тебя. Ты пытаешься избавиться от прошлого. Выхаркать его из себя. Чтоб освободить место. А память, как чертов конвейер, подкидывает всё новые и новые картинки. И они выливаются в истерики, в почти полное отключение от мира, в бесконечные мысленные метания: «Правильно ли? Надо ли? Зачем всё это?». Они выплёскиваются вместе с кровью, которой истекает всё внутри. Чувства, которыми ты самозабвенно когда-то наслаждался — выстрелили в тебя изнутри. И ты — одна большая дыра. Там, где раньше было что-то, что зовут «душой», теперь — месиво.

Это всё похоже больше на фильм ужасов, а не на долгую и счастливую сказку.

Память о прошлом — она такая. Она — истинный хамелеон, который умеет подстраиваться под любую ситуацию. Да. Хамелеон. Подлый. Расчетливый. Жестокий. И противный. Которого не разглядишь так просто — прячется, а потом вдруг набрасывается на тебя, и, если ты не готов — твои проблемы. И снова всё упирается в гребанные «проблемы». Они создаются там, где их нет. Точнее — не должно быть. Мы сами строим себе эти стены. Как настоящие каменщики, любовно укрепляем их. Проверяем на прочность. Вопрос — зачем?! Потом — приходится самим же их ломать. Ломать ради будущего. Ломать ради жизни. Но не у всех получается. И тогда… всё очень плохо. Всё просто так херово, что ты вдруг понимаешь — ни одна стена, возведенная тогда, не стоила этих метаний сейчас.

Антуану пришлось принимать сильное успокоительное. Конечно, об этом он не сообщил ни Колетт, ни Розенкранцу. Сразу после того, как ему каким-то чудом удалось вытолкать Сореля, Эго едва ли не рехнулся. Голова грозилась разорваться как перекачанный воздушный шарик. Он ощущал себя настолько странно, что сам до дрожи боялся хоть как-то анализировать это состояние. Потому, он быстро прошел в свой кабинет и принял три ярко-синие таблетки, пузырёк с которыми у него хранился в самом дальнем углу нижнего ящика. Говорили, что эти таблетки помогают только при запущенной белой горячке или при крайних стадиях шизофрении, но Эго знал — нет. Они помогают и при сильных неврозах. Редкие и дорогие таблетки. С кучей побочных действий. Тут уж кому как повезет — у Эго почти не было противопоказаний к ним. И врач согласился выписать их ему, после того, как он три года назад пришел и сообщил, что у него начинают появляются слуховые и даже зрительные галлюцинации после расставания с любимым человеком. Сперва медик решил, что Эго обычный алкаш, но потом — после беседы, понял — перед ним просто очень специфический пациент. Нет, не сумасшедший. Вовсе нет. Да, в диагноз, поставленный Антуану в раннем детстве, не многие верили. Однако, почти все врачи сходились во мнении, что, если ему что-то да помогает бороться с бессонницей, с крайними степенями агрессии и любыми проявлениями депрессивно-маниакальных состояний — надо этого курса лечения и держаться.

Антуан уже и не помнил, когда бы принимал эти таблетки по нужде — чаще просто для профилактики. И правда — последний раз был, кажется, около двух лет назад. Тогда Эго тоже выпивал сразу по три-четыре и ходил как зомби. Пугая всех вокруг. Потом, через несколько дней, отпустило. Он смог забыться, начал работать. Учился снова радоваться жизни. И вот, — кто бы мог подумать, — снова срыв. Антуану повезло, что сейчас он вовремя «заглушил» подступающий приступ. Тот самый, после которого Сорель, — естественно, тогда ещё узрев его впервые, — едва не сбежал.

В чем была прелесть этих таблеток? Так, в том, что они, при умеренном приеме, конечно же, могли на время избавить от «раздражителя». То есть, почти как таблетки от аллергии — они действовали также. На его мозговую и рефлекторно-компульсивную деятельность. Они блокировали отдельные участки мозга, не позволяя панике или страху завладеть сознанием. Они отвлекали внимание. Нервная система не посылала тревожные сигналы в мозг, и тот не «заставлял» Эго вытворять финделя. Всё просто. Важно было вовремя среагировать. Это также как с диабетиками. Которые, всю жизнь либо колют инсулин, либо носят сладости в карманах. И просто знают, когда их нужно принять.



Отредактировано: 14.02.2023