Свидание вслепую с...

Автор: Татьяна Богатырева и Евгения Соловьева / Добавлено: 14.08.19, 20:12:14

... новыми историями, или Игра "Почитайка".

Правила игры вам знакомы: читаем отрывки текста, находим что-то по душе, переходим по ссылке в конце отрывка - и радует автора лайками и добавлением в библиотеку, а себя - новой отличной историей. Поехали!

Алекс уже очнулся и сидел, прислонившись к стволу, откинув голову назад и наблюдая за ней из-под полуприкрытых век. Скачущее пламя странно подсвечивало его лицо, резко выделяя ободранные скулы. Темнота залегла под глазами. Полураздетый, как будто вовсе не страдал от холода. И его, похоже, совершенно не трогала возможная погоня. И выглядел он... страшновато и пугающе. Колдун. Сильнейший из всех, опасный, хоть и такой, казалось, знакомый.
Джейна приподнялась, а потом неловко закуталась в чуть не соскользнувшее одеяло. Подкинула ещё одну толстую ветку, а потом подошла и опустилась рядом с Алексом. Прямые губы чуть дрогнули, когда он попытался улыбнуться.
— Так и думал… что ты легко не сдашься.
— Я… такая упрямая?
— Ты такая отважная.
Он смеётся над ней… Отважная. Последнее время она только и делает, что бежит. Ото всех и от себя самой. Но от того, что Алекс оказался жив и... нормален, на сердце стало легче и теплей.
— Что они хотели, капитан? — отчего-то шёпотом заговорила она. — Этот Верховный служитель?
Алекс недовольно повёл плечом. Замолчал, уставившись в огонь, а потом хрипло сказал:
— Какой я теперь капитан, Джейна? Посмотри на меня. Где мой корабль, где моя команда… где моё море? — последнее, казалось, было для него самой главной потерей. — Теперь просто... Алекс.
Джейна замолчала, про себя повторяя его имя. Алекс. Не капитан. Как непривычно.
Алекс протянул ладонь к огню, а Джейна вдруг заметила, как сильно дрожат его пальцы. Он сжал руку в кулак и нахмурился. И почему-то это начало её волновать.
— Но что... случилось в тюрьме? — спросила Джейна снова, нарушив безмятежность леса.
Ещё некоторое время Алекс молчал, но потом поднял на неё глаза и просто ответил:
— Я там умер.

- Это неважно, - качаю головой, вновь отпивая чай. Успокаивает. – Не надо лезть туда, серьезно. Это нужно только мне.
- Хорошо, - послушно кивает Алиска и закрывает ноутбук. – Но я все же попытаюсь достучаться до твоей изюминки, которую ты почему-то называешь разумом. Очнись, дура! У тебя не выйдет просто так взять и свалить, понимаешь? Ты только решишь купить себе билет и зайдешь на сайт, как вся информация будет у того, от кого ты бежишь.
- Да от себя я бегу, понимаешь? От себя! – я вскакиваю на ноги. Кажется, сегодня даже мята не сможет успокоить то, что бушует внутри.
- Останься у меня, - предлагает подруга.
- Нет.
- Но почему? Вон комната. Запрись там и не выходи, пока не разберешься. Я трогать не буду, пока сама не позовешь.
- Идея лишена всякого смысла, - отметаю я. – Я хочу одиночества. Не хочу видеть кого-либо. А зная Макса, он первым рванет к тебе.
- Значит, от Макса ты тоже решила слинять. Отлично, - кивает Алиса. – А что будет с ним, ты не подумала? Он же любит тебя, дуру.
- Да не могу я пока его видеть! Не могу, понимаешь?
- Что произошло? Почему? Давай мне эмоции, зайка! Я же знаю, что ты только с ними умеешь размышлять!
- Я изменила ему, - я замираю, словно только осознаю, что предала того, кто всегда был рядом.
Да, неидеальный. Да, не всегда понимающий, не всегда слушающий и слышащий, но… Он всегда был рядом. Любил и продолжает любить.

Я не успела вернуться в спальню и застыла посреди гостиной, когда Ник, обмотав бедра полотенцем, вышел из душа.
— Не спишь, — прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос.
— Нет.
Я говорила тихо, но в голове, от звука своего же голоса прокатилось эхо.
— Поговорим? — не стала откладывать в долгий ящик цель моего визита.
Ник бросил хмурый взгляд на выход с кухни, потом на меня, возможно, он что-то заподозрил. Но вслух лишь произнёс:
— Поговорим. Давно не спишь?
— Только встала, думала ты на кухне, но проверить не успела.
Старалась отвечать максимально спокойно. То, что я прочла, видеть мне было не нужно. А выдавать себя — значит подвергать очередному риску. Да и не нужны мне объяснения, хотя он бы и не стал оправдываться. У этого парня другие методы. Никита тем временем уже приближался ко мне неспешным шагом. Оказавшись совсем близко, он одной рукой обнял за талию, а другой потянулся к краю простыни:
— Перед разговором, я хотел бы кое-что уточнить, — прошептал Ник, но я прижала ткань сильней и с трудом отвела взгляд, стараясь как можно натуральнее изобразить смущенную улыбку:
— Мне нужно в душ.
Я выпорхнула из его объятий, и скрывшись за дверью ванной, выдохнула. Такую дуру, как я, конечно, ещё поискать, но и у меня есть гордость.

Боковым зрением он заметил, как Павел глянул колко на ноутбук и рывком ослабил узел галстука. Лев и сам немного занервничал: одно дело, если в рядах его компании затесался единственный змей, который мечтает с помощью интриг и хитрости завладеть большей властью. И совсем другое, если под самым носом развился серпентарий, и несколько людей, объединившись, пытаются отжать у Лаврентьева компанию. В любом случае нужно выявить заговорщиков и выдрать ядовитые зубы.
– И как долго ждать? – подал голос Павел.
– Пару часов точно, – глянув на процент обработанной информации, ответил Лев и, вскинув руку, посмотрел на часы. – С минуты на минуту мне должны позвонить из банка, и ты полетишь на своей Карине…
– Но у меня свидание! – неожиданно возмутился Павел.
– Хорошо, – сухо кивнул Лаврентьев. – Я передам это задание своему новому заму.
– Какой ты властный, – передёрнул плечами Павел и белозубо улыбнулся: – Аж завидно! Одного взгляда достаточно, чтобы женщины падали в руки. Кстати, о женщинах… Что там с няней?
– А чего это ты интересуешься моей няней? – насторожился Лев. – У тебя же вроде свидание?
– Так оно только что отменилось, – грустно вздохнул Павел. – Раз нет личной жизни по вине властного жестокого босса, так хоть чужой поинтересоваться. Я тут слышал краем уха, что компьютерщики восстанавливали чью-то дипломную работу…
– Не лезь в это, – обрубил Лаврентьев.
– Так ты отдал диплом Любе? – упрямо уточнил друг. – Или всё же решил придержать девушку? Уверен, что диплом ещё у тебя, а Люба даже не знает, что он восстановлен…
– Паш, – Лев придавил заместителя тяжёлым взглядом, – я интересовался, с кем ты встречался вчера? Наверняка с женщиной. Уверен, что сам ты мне ничего не расскажешь. А ты знаешь, что мне ничего не стоит выяснить, кто это. – Павел слегка побледнел и сжал подлокотники. Лаврентьев кивнул: – Я не сую нос в твои дела. Не считаешь, что несправедливо донимать меня?
– Ты сломаешь девчонку, Лев, – упрямо нахмурился заместитель. – Не дави на неё, отпусти.
– Не волнуйся, – вспоминая трепещущее тело в своих руках, хищно улыбнулся Лаврентьев. – Она невероятно гибкая.

Но я и думать о профессоре забыла, потому что этот мистер шикарная задница обернулся, вопросительно глядя на меня. Божечки мои, а что, в реальности такие мужчины бывают? Этот прямо со страниц журнала сошел, красивый, что зубы сводит, но не слащавый, мужественный. С таким лицом и фигурой ему надо с Бредом Питтом и Леонардо Ди Каприо у Тарантино сниматься. Ну и что, что в возрасте, эти, как хорошее вино, с годами только лучше становятся. Я так на него засмотрелась, что не сразу расслышала вопрос.
-Что? - переспросила его. Мужчина вздернул бровь.
-Я говорю, Кулагина? На пересдачу?
И вот тут до меня наконец дошло. Ну Марков! Убью! Это в его понимании обычный мужик? Да что он вообще в мужиках понимает? Так, Алена, соберись. Плевать, что у нас тут мечта девичьих грез в профессоры заделался, не ударь в грязь лицом. Самовнушение вещь серьезная. Уже через мгновенье, растянув губы в улыбке, я кивнула:
-А вы Павел Сергеевич Городецкий?
-Если бы посещали мои лекции, то не задавали бы подобных вопросов.
Ну точно он. Еще и язвит. Я снова обворожительно улыбнулась, приближаясь, Городецкий двинулся навстречу, встретились мы у его стола.
-Присаживайтесь, - кивнул он на парту перед своим столом. Я села, и мы принялись друг на друга глазеть. Опа, а профессор-то у нас не бедный, я бы даже сказала, ого-го-го, какой не бедный, судя по часам и шмоткам. На безымянном пальце правой руки кольцо. Неужели есть счастливица, которая владеет всем этим?
-Разрешите вопрос, Кулагина? - черт, а голос-то у него какой! Змий-искуситель наградил, не иначе. - Почему вы так злостно игнорировали мой предмет?
Я вздохнула.
-Не хочу оправдываться, Павел Сергеевич, - ответила, глядя ему прямо в глаза.
-Даже про больную бабушку врать не будете?
-У меня только дедушка, - вздохнула я, Городецкий усмехнулся. - Он, к счастью, здоров, и отношения к моим прогулам не имеет.
Павел Сергеевич, еще немного посмотрев, сказал:
-Записывайте вопросы к зачету, Кулагина.

Эрик давно не видел такой варварской жадности. Эта ведьма впилась белоснежными зубами в лимон, нисколько не стесняясь того, что на нее все смотрят. Она жадно хлюпнула, высасывая сок из-под кожуры. Какая мерзкая невоспитанность! Какое восхитительное первобытное варварство! Ни одна ведьма не вела себя так вызывающе. Что неудивительно: после неудачных экспертиз эмпаток не держали в доме, сразу отправляя в тюрьму для прикрытия, чтобы все, кто не посвящен в тайну аукциона, видели, что ведьмой занялись дисциплинаторы. А эту оставили в доме и усадили за стол. Но ни одна из ведьм не будоражила так его воображения.
Вот она сидит рядом, внешне якобы спокойная, но изнутри просто кипит. Это видно по слегка дрожащим пальцам, нервно сжатым под столом коленям и прерывистому дыханию. И это возбуждает! С тех пор, как он начал следить за ней, его змей пробудился.
Долгие годы Эрик не чувствовал его. Последний раз это было с той ведьмой, которая своим упрямством доводила его до неистовства. Она не соглашалась участвовать в аукционе. Ни за что! Готова была даже умереть. Ни уговоры, ни угрозы, ни психологическое давление не помогали. И когда она билась в его руках, тогда он и почувствовал змея. И дал слабину. Наплевав на собственные принципы, выпустил змея за день до ее казни, и почти сутки упивался телом ведьмы. А потом долго вспоминал глаза упрямицы, когда она увидела его анатомический секрет.
А сейчас Эрик надеялся, что Алика окажется сговорчивей, чем та, предыдущая. Но если она фригидна, если она холодна, как лёд, то откуда эта эмоциональность и непосредственность? Эта живость, которая бывает только у страстных женщин?