Что почитать на выходных

Автор: Тереза Тур / Добавлено: 05.10.19, 01:41:22

Доброй ночи, друзья)

Возвратившись с корпоратива (да-да, день учителя на дворе, и я поздравляю всех коллег), вволю прооравшись ( вы этого не видели) вволю напевшись в караоке ( Агата Кристи, Ария и КиШ и Аллегрова), я подумала о читателях))))

На проду я не способна - но будильник поставила на шесть утра) А вот поговорить о книжечках и предложить вам заценить отрывочки - кому что зайдет - это завсегда)))

Начну с романа о Леве) Он близится к завершению. Надо, чтобы герои договорились, но они ужас какие упрямые.

в общем)))

- Я поняла. Вы с Левой просто созданы…

- Друг для друга?

- Нет. Для того, чтобы мотать нервы окружающим. С огоньком.

Там пока Олеся в очередной раз спасает вверенный коллектив, точнее ее руководителя. Теперь от голодной смерти по глупости)))

- Буду кофе и завтрак, - заявила Олеся. – Угощай.

- Что? – изумился Лева.

- У тебя в доме есть еда? И кофе?

- Есть, - обиженно проговорил музыкант. – Кажется.

Завтракали они через минут сорок. Потому как в доме закончился даже кофе. Из еды в холодильнике они обнаружили пожухлое яблоко. В морозилке – лед, замороженный в каких-то космических масштабах.

- Супер. Понятно, почему ты зомбиком выглядишь, - покачала головой Олеся. – Лева, ты хоть пельмени заведи в морозилке, как холостяку и положено.

- Я не ем пельмени, - обиделся музыкант. – Меня потом Ванька в зале замордует. И на зомби я не похож. Подожди утра первого января. Тогда и узнаешь, что это такое.

- А ты как стахановец, - невесело усмехнулась Олеся. – С опережением графика.

А теперь книги))) Отрывочки) Что заинтересует - переходите по ссылки и наслаждайтесь)

1. «Домой», - слово резануло по сердцу неожиданной болью. У Лестаны перехватило дыхание, и она сбилась уже всерьез, потеряв ритм, но Брангард поддержал ее, приобняв за плечи, и тепло его руки растопило острую льдинку, кольнувшую Лестану изнутри. «Домой…» Но как она уедет домой без него?! Никак!
Нет, сегодня она не будет об этом думать. Завтра и в любое время, только не сегодня! Может ведь она единственный раз в жизни почувствовать себя не наследницей клана, а обычной девушкой, влюбленной… Да, теперь уже хватит прятать от себя собственный хвост, как говорит Кайса. Она влюблена! И будет бороться за собственное счастье! Поговорит с Иваром, а потом с вождем Волков еще раз. Вдруг удастся убедить его изменить решение? Ну неужели он не хочет счастья собственному сыну? Брангарда едва не убили сегодня лишь потому, что он не такой сильный, как его старший брат. Волкам нужен могучий воин в предводители? Вот и пусть оставляют себе Хольма! А Брангард уедет с ней к Рысям, там его уж точно сумеют оценить по достоинству.
Свирели плакали и пели, Лестана снова горела изнутри и плавилась в почти-объятиях Брангарда, и ей было все равно, кто это видит. Пусть хоть вся площадь залюбуется, какая они пара! И нужные слова, чтобы убедить вождя, так и просились на язык, Лестана даже подумала шало, не поискать ли его сейчас? Пока музыка и восхищение в глазах Брангарда несут ее над площадью, словно два огромных крыла, поднимают над пламенем костра, которое ластится, не обжигая, и кажется, что нет ничего невозможного!
Но в следующий миг музыка смолкла, и Лестана, задыхаясь то ли от непривычно быстрого танца, то ли от переполняющего ее счастья, замерла напротив Брангарда, улыбнувшегося ей так искренне!
- Вы прекрасны, моя госпожа! – шепнул он ей, наклоняясь чуть ближе. – Самый чудесный танец в моей жизни.
«И в моей», - хотела сказать Лестана, но смогла только улыбнуться в ответ.
- Простите, я отойду на несколько минут, - продолжил Волк, бросив быстрый взгляд куда-то себе за плечо. – Но обещайте, что следующий танец, когда я вернусь, тоже мой. Обещаете? А потом я попрошу у вас разговор. Очень важный.
Лестана молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. А Брангард, заглянув ей в глаза, медленно поднял руку и заправил прядь волос, выбившуюся из косы, Лестане за ухо. Едва заметное прикосновение обожгло ее, словно искра из костра. Лестана чуть не дернулась проверить – вдруг и правда уголек стрельнул? Но это было бы совсем глупо! Что она, маленькая девочка, что ли? Это просто танцы… такие быстрые и откровенные!
«А если останешься, сможешь танцевать с ним хоть каждое полнолуние», - шепнул вкрадчивый голос где-то внутри нее.

2. – Милорд, ваша матушка желает вас видеть, – донельзя занудный голос камердинера вырвал Джея из сладкого утреннего сна.
Джею снилась девушка, так и не назвавшая своего имени. Про себя он окрестил ее Рейнбоу – за ее желто-красный лонгслив, рыжие волосы, голубые джинсы и зеленые кеды. Когда он раздевал ее в баре, был уверен, что белье окажется сиреневым, но ошибся. На ней было целомудренно белое кружево. Мокрое, ровным счетом ничего не скрывающее…
Джей со стоном отвернулся от ударившего в глаза солнца и накрылся с головой. Разбудить его в такой момент! Святые каракатицы, как она кричала, когда он брал ее на чертовой барной стойке! Еще бы минута – и он бы кончил во сне, словно ему пятнадцать.
– Милорд, я позволил себе сделать для вас двойной эспрессо с перцем, – напомнил о себе Мак.
– Который час? – неохотно высунувшись из-под одеяла, спросил Джей.
– Восемь тридцать две. Завтрак через двадцать восемь минут.
То-то спать так хочется. Он вернулся в пятом часу, совершенно счастливым и почти трезвым, даром что уезжал из дома с твердым намерением нажраться до свинячьего визга. Такое с ним случалось редко, но намного чаще, чем хотелось бы – каждый раз, когда в его лондонскую квартиру наезжала погостить матушка.
Но вчера как-то разом расхотелось. Нажираться в компании такой девушки – святотатство. С такими, как Рейнбоу, надо гонять на байке под дождем, танцевать на столе и заниматься любовью – где угодно и когда угодно.
Черт. Надо немедленно в холодный душ. Разговаривать с матушкой следует с ясной головой.
– Кофе, – сев в постели и взъерошив и без того лохматые волосы, велел Джей.
Серебряный поднос с кофейной парой веджвудского фарфора (семнадцатый век) и серебряным кофейником (восемнадцатый век) очутился перед ним ровно через секунду. Рука в белой перчатке тут же потянулась к кофейнику, налить милорду кофе.
А то милорд, бедняжка, не справится сам.
– Благодарю, Мак, – сказал он, принимая хрупкую чашечку, наполненную ровно на три четверти.
– Приятного аппетита, милорд, – склонил голову камердинер.

3. Финаччи эльф, прекрасный и возвышенный. Иногда Айлин думала, что если бы он, а не декан, решил её наказывать, она была бы даже не против. Девушке нравилось заглядывать в эти бездонный изумрудные глаза, любоваться шёлком русых волос. А какая живая у него мимика! Казалось, что можно и вовсе не слышать его голоса, но понимать всё, о чём говорит преподаватель.
Была лишь одна проблема: снобизм эльфов. Они редко снисходили до того, чтобы общаться с кем-то кроме соплеменников. Айлин слышала, что Верио был то ли в опале, то ли извращенцем, а, возможно, даже садистом. За эльфом всегда бегала толпа первокурсниц, записывающих каждое его слово. А вот ко второму их как ветром сдувало — бедняжки понимали, что у них нет шансов не то чтобы на близкое общение, а даже на простое внимание. Как подшучивали старшаки, людей не принимают в Алхимическое отделение потому, что не учатся и помирают от неразделенной любви к эльфу. Айлин нравилось себя этим утешать, хотя где-то глубоко внутри она понимала, что дело не только в том, что она человек, хотя этот фактор нельзя сбрасывать со счетов. Правда, девушка знала кое-что ещё про Верио. Но никогда и никому она этого не расскажет.

4. - Прости, я просто устала. И действительно не хочу находиться здесь, - я виновато опустила голову. Да что на меня нашло-то, в конце концов?
- Тогда сейчас в номер и под холодный душ. Усталость как рукой снимет. Потом жду в кафе – будем наливаться кофеином, - подмигнула Лика, поворачиваясь к стойке с администратором. – Вот наши пригласительные.
Я отошла немного в сторонку, разглядывая снующих туда-сюда людей. То тут, то там слышались детские вопли и смех, кто-то неподалеку спорил о чем-то, несомненно, важном. Гости вновь и вновь прибывали. И я, стоя посреди гомонящей толпы, проклинала все на свете, вспоминая о теплой кроватке.
Не успела я предаться мечтам, как над ухом раздался до боли знакомый голос.
- Неожиданная встреча, не так ли?
Ноги моментально стали ватными, во рту пересохло, а сердце испуганной птичкой забилось так, что легко могло бы проломить грудную клетку, чтобы выбраться наружу. Резко повернувшись, я с ужасом уставилась на человека, который и был основной моей причиной сорваться из Москвы и свалить в Европу. Человека, которого я когда-то любила до безумия, а потом также, до безумия, ненавидела. Человека, который просто так, ради забавы, растоптал все, что было, убил во мне все живое, превратив в саркастическую тварь. Мой бывший. Глеб.

Наверное, в это мгновение Кириллову хотелось встать под холодный душ или с разбега удариться лбом о бетонную стену. И я его в принципе понимала, любовь подружки выражаться завуалировано способна довести до полуобморочного состояния кого угодно, поэтому в свое время Морозов и предпочел, чтобы Катька занимала место как можно дальше от его кабинета.
Сашка все больше хмурился, едва не превращая в крошку собственные зубы. А я посчитала нужным перевести то, что имела в виду моя подруга.
- Это она про цыпленка…
- Вы меня с ума сведете, а ты, - ткнул он пальцем в меня, - тему не меняй. Как прикажешь мне объяснять твоей семье, что пока я дома, моя невеста проводит время непонятно с кем?!
- Чего непонятного? - влезла снова Катька, будто ее кто-то спрашивал в этот момент. Мы с Сашкой одарили ее одновременно таким взглядом, что подружке пришлось ретироваться, оставив нас наедине.
Температура накалялась, мы оба пылали праведным гневом. И если меня раздражало его собственничество при условии, что он не заявлял на меня официальных прав, то Кириллов бесился с факта, что я собралась улизнуть из дома, забыв поставить его в известность.
- Варя, - грозно начал Сашка, нависая надо мной великаном.
Я стиснула кулаки, но отступать не собиралась. Да плевать, что он негодует и злиться, я вообще не набивалась ему в девушки, в невесты, он сам удачно подыграл моим родителям, так почему бы теперь ему одному и не выпутываться.
- Саша, мы ничего друг другу не должны, - развела я руками, не желая уступать.

6. "Оркестр заиграл какую-то совсем незнакомую мелодию — страстную, томную и с болезненно-грустным надрывом. Несколько пар начали странный танец. Екатерина смотрела не них как завороженная:
— Что это?
— Аргентинское танго. Новый модный танец.
— Вспомнила! — у девушки загорелись глаза. — Да, я слышала о нем. Как же это красиво! И музыка! Какая музыка необыкновенная…
Барон пытливо посмотрел на нее:
— Этот танец родился в притонах Буэнос-Айреса. В Европе считается непристойным, и, как считаю, совершенно несправедливо. Хотите попробовать?
— Очень. Но у меня не получится.
— Это проще, чем вы думаете. Без сложных пируэтов, конечно. Идем? — он протянул ей руку.
Она вспомнила их странный вальс в пустом и темном зале Дворянского собрания. Их наваждение. Видимо, барон тоже вспомнил его и поддался слабости. Она не возражала — пусть они вернутся в прошлое хотя бы на несколько мгновений и только в воспоминаниях.
— Этот танец вначале партнеры танцуют на расстоянии вытянутой руки.
— А потом? — тихо спросила Екатерина.
— Потом у нас не будет, — он осекся и продолжил, — дальше пойдут сложные фигуры. Ограничимся простым началом, — он осторожно взял ее за талию, а она положила ему вытянутую руку на плечо, как делали другие пары. — Теперь закройте глаза, просто слушайте музыку и доверьтесь мне. Кавалер уверенно ведет, дама красиво следует.
Она закрыла глаза и легко заскользила по паркету, покорно подчиняясь его желанию. Она поняла, что Генрих много не договорил об этом странном танце.
Танго... Загадочное, чувственное, волнующее... Танец полностью подчинил ее воле барона, и она не сопротивлялась, просто следовала за ним. Она растворилась в танце и в музыке. Это было ни с чем не сравнимо — страсть и обжигающий холод, любовь и ненависть, обреченность и надежда. Целая жизнь и бесконечная, такая многогранная любовь.
Танец закончился, и девушка открыла глаза:
— Это было прекрасно, — благодарно вздохнула она, глядя в лицо фон Берга.
— У вас все отлично получилось, как видите, — он посмотрел в сторону.
Она уже знала эту его привычку — не хотел смотреть ей в глаза. Боялся выдать свои чувства? Но они оба знали друг о друге все, ничего не спрашивая и не говоря об этом.