Тестостерон и «идеальный любовник» в романе
Механизм, делающий мужчину «идеальным любовником» известен давно: это высокий уровень тестостерона. Однако высокий тестостерон, пишет «Химия и жизнь» в № 2-2015, не означает высокую половую активность, как врут нам рекламные ролики. Исследователи не обнаружили зависимости сексуальной активности от концентрации в крови этого гормона и других андрогенов тоже. Вот только если тестостерона совсем мало, отмечается ослабление и потенции, и влечения.
Однако тестостерон однозначно влияет на метаболизм и усиливает рост мышечной ткани. Он повышает эффективность работы нервно-мышечных связей и увеличивает кислород-переносящую функцию крови. То есть, высокий тестостерон означает силу, быстроту, выносливость, атлетическое телосложение со склонностью к взрывным поведенческим реакциям.
Я это к тому, что когда авторы женских романов рисуют «идеального любовника» высоким, мускулистым, легко возбудимым, временами агрессивным и склонным к авторитарности, они удивительно правы. И получается, что это не литературный штамп – а сплошная биохимия крови. Чему я очень рада, потому что мои герои-любовники в романе «Офисное кресло и вуду-жаба» творят сплошное непотребство (зачеркнуто) безрассудство.
https://lit-era.com/book/ofisnoe-kreslo-i-vudu-zhaba-b10517
****
Оля ничего не говорила, а под конец проворчала, как отрезала:
– Я поеду домой…
Крылов безропотно ответил:
– Хорошо. Я тебя провожу… Кофе хоть выпей…
Кофе пили тоже молча. Отодвинув пустую чашку, Оля сказала, что она идёт в туалет, и стала спускаться вниз по лестнице. Крылов помахал официантке деньгами, положил их на стол и тоже рванул вниз по лестнице к туалетным комнатам.
Их в этом кафе было две, и находились они в отдельном тамбуре. Одна туалетная оказалась свободна. Рядом с дверью во вторую Крылов встал, поджидая Олю. Когда она открыла дверь, он шагнул внутрь, к ней навстречу, стиснул потрясённую девушку в объятиях и, подавив её вскрик поцелуем, пинком ноги закрыл дверь за собой. Нащупав щеколду одной рукой, кое-как закрылся.
Когда кончился воздух в лёгких, он оторвался от её рта и зашептал, предупреждая готовящийся вскрик:
– Тише, тише… Ты что? Хочешь, чтобы нас услышали?
Она глухо застонала, а он уже лихорадочно шарил по ней руками, расстёгивал пуговицы, тянул колготки, гладил и нежил, и вбирал в ладонь, и елозил по тёплой, сокровенной влаге – он стал сторуким всесильным индийским богом… И она, побеждённая, парализованная, сломленная его пылким неистовством, уже достала, уже надорвала блестящий квадратик ловкими трясущимися пальцами, и скоро он, прижимая к себе до хруста каждый мягкий изгиб её тела, заскользил по шелковистому лоску его естества в быстром, яростном, смятенном, оголтелом любовном акте…
Из туалета они выскочили пристыженные, но незамеченные. В машине Крылов прохрипел горлом, всё ещё сдавленным животным спазмом:
– Прости… Я от тебя теряю голову…
Кашлянул, прочищая горло. Покосился быстро, краем глаза – как она реагирует. Завёл мотор и спросил, уже не глядя:
– Куда тебя отвезти? Домой или ко мне?
– К тебе, – ответила она низким, довольным, бабьим голосом.
Крылов медленно тронулся с места, гадая про себя, вспомнит ли Оля о цветах, которые он не купил, или не вспомнит.
****
