Ненавистные поцелуи. Жаркий флешмоб и анонс

Внезапно Верн отпустил Грету и, к ее ужасу, встал на одно колено.
— Пойдешь ли ты, прекрасная дева, со мной на свидание? — спросил ласково. — Или одаришь поцелуем усердного оборотня? Выбирай.
— От короля не откупишься! — крикнул кто-то, и горожане захохотали.
— Не пойду, — ответила Грета.
— Так и знал, что поцелуй выпросишь, — засмеялся Верн.
В следующее мгновение он выпрямился и, прижав к себе, поцеловал со всей страстью, на которую только способен оборотень.
Палящими губами он владел Гретой, против воли, забирая дыхание. Безответно наслаждался дрожью в ее легком теле, беспомощностью, попутно сдерживая накрывающую горячку. Прямо здесь хотелось разорвать ее на части и больше никогда не испытывать эту подлую жажду. Как бешено билось ее сердце, как она рвалась, чтобы хоть раз вдохнуть и как много это доставляло удовольствия. Ему определенно нравился этот ужас. Не отвечает ему взаимностью, пусть хоть попробует, каково не угождать жизненно важным желаниям.
Верн заметил, что толпа замолчала.
“Должно быть давно целуемся”, — решил оборотень и отпустил добычу.
— Думаю, она передумала, — ухмыльнулся Верн, стерев с горячих губ следы поцелуя.
Он подхватил на руки Грету, которая все никак не могла надышаться и прыгнул в лодку, закрывая себя и ее навесом. В толпе кто-то неуверенно крикнул: “Да здравствует король!”, — но горожане подхватили не сразу. Свидетели королевского сватанья не до конца осознали, что они видели. Но каждому из оборотней, да и людей, было ясно — они созерцали нечто необыкновенное.

Пока пил смотрел.
“Разве можно в синеве этой кроме холода что-то высмотреть? Не любишь ты меня, Грета. На дух не переносишь. Зачем тогда ластишься?”
Отложил пустой кубок, а она пересела. На колени его так ловко и поцеловала так внезапно, что сердце остановилось у оборотня. Нежная, взволнованная. О такой мечтал он в безумных своих фантазиях. А теперь сбывается выдумка нежданно-негаданно. Отстранился от Греты удерживая себя из последних сил. Немного нахмурилась, ожидала явно не этого.
“Не получишь. Не потеряю рассудок, как ни пытайся наизнанку душу вывернуть”.
— Ты прекрасно целуешься, Верн, — прошептала на ухо пленительно.
“Держи себя в узде”, — приказал сам себе, хотя рука скользнула уже ниже талии.
— Ты даже представить себе не можешь, как люто я тебя… желаю, — одними губами сказал Верн, зная, что она поймет, но никто не услышит.
— Мой король должен получать желаемое, — чарующе шептала Грета.
“Теперь ясно, зачем ты спустилась, — горько подумал Верн. — Зачем льнешь и целуешь меня на виду у обомлевших оборотней. Переступила через себя герцогиня, смертельный яд на теле заменив отсроченным коварством”.
— Какая же змея… — сказал ей на ухо Верн, притянув за шею гадину. — Как далеко ты зайдешь, чтобы снять с меня голову?
— Дойду до смерти. Моей или вашей, — холодно ответила Грета.

— Не учую, так сердце услышу твое, — крикнул Верн лесу. — От страха оно сильнее бьется. Бойся меня, Грета! Я ведь чудовище. Поймаю и съем маленькую девочку, которая без охраны гуляет в лесу.
Сделал небольшой круг и, кажется, что-то почуял. Далекое размытое в воздухе, но свое.
— Моя ты, Грета. Всегда рядом буду.
Дерево скрипнуло и в тот же миг девчонка с криком упала, с тем же криком поняла, что Верн ее перехватил.
— Поймал, — прижал к себе дрожащее тело. — Тише, малыш. Я ведь оборотень. Самый быстрый на свете.
Он смотрел ей в глаза и поверить не мог, что нет в них ни льда, ни ненависти. Перепугана, что свалилась и все.
— Такая тихая, — прошептал Верн и поцеловал нежно.
Грета не сопротивлялась, и он утонул в этом поцелуе. Прежде не давала она просто целовать. Сжималась, боролась так, что приходилось не ласкать, а красть. Не обнимать, а сдерживать. Сейчас же лежала Грета спокойно, руки свисали ровно, никак не противилась, а губы едва ли не вторили ему, мягкие и послушные. Верн осторожно опустился на траву. Одной рукой сдернул плащ и положил на него Грету, заметил одежду. Замер.
— Где платье? — осмотрел ее наряд и побагровел, а Грета отползла. — С кем ты провела эту ночь?!

Он вышел из воды и глупо улыбался. Аника подумала: “До чего странный человек. Чуть не умер, а такой счастливый, словно в лотерею выиграл. Нет, определенно у него как-то не так работает голова. По-видимому, все из-за того, что маг. Простой человек точно на попытку жуткого вида колючки его съесть, реагировал бы иначе”.
— Все? Можно сказать, что мы тебя спасли? — спросила Аника.
— Да.
Остановился в полуметре от нее и еще шире улыбнулся.
— Это ты так радуешься, что не помер?
— А? — как будто очнулся от мечтательных размышлений фельдшер. — Нет. Сейчас будет красиво.
Аника наклонила голову набок, соображая, что ему опять “красиво” и как ей на это реагировать. Решила просто игнорировать.
— Ты мокрый. Надо возвращаться, а то простудишься.
— Смотри! — перехватил ее руки фельдшер и развернул к озеру.
Аника хотела возмутиться, но увидела, как по поверхности воды растекаются сверкающие линии. Они набирали силу и цвет, закручиваясь друг с другом, огибая камни и подползая к берегу. Потом водоросль пустилась по стволам деревьев, преображаясь в светящейся узорчатый плющ с разлапистыми листьями. Растение переливалось, заливая берег пустынного озера мягким волшебным светом. А затем и всполохами ярко-красных тончайших, а возможно даже призрачных, цветов.
— Что это? — зачарованно рассматривала огненные цветы Аника.
— Та самая колючка, — тихо сказал фельдшер. — Пока сухая, то очень вредная. Но стоит напитаться жизнью превращается в самое прекрасное растение этого измерения. В другие ее нельзя перевозить. Погибнет.
Только почувствовав его дыхание на своей коже, Аника поняла насколько он близко. Подкрался лис, а она совсем не хочет его отталкивать.
— Киф, отойди, пожалуйста, — попросила неуверенно.
Притянул к себе, отчего ее тонкое платье тут же намокло. И вода вроде холодная, а остыть не помогает.
— Как же я отойду, если ты первый раз назвала меня по имени?
— Больше не буду, раз тебя это так будоражит.
— Как хочешь называй, — ответил он и впился в нее губами.
Аника поддалась этой горячности и закрыла глаза. Целоваться она совсем не умела, потому просто расслабилась в его руках. Пусть все идет как идет. Пусть неправильно. Люди обязательно их осудят. Она сама, как только закончатся эти мгновения, будет осуждать и его, и себя. Но сейчас хотелось лишь нежиться в жарких порывистых объятьях. Осмелеть самой. Отдать ему всю свою нежность. Только вот как это сделать она не знала. Просто плавилась в его страсти, позволяя себя любить.