• Литнет
• Литературные блоги
• Эксперимент. Лицо первое. Лицо третье.

Эксперимент. Лицо первое. Лицо третье.

Итак, возник в одном блоге вопрос по поводу преимуществ первого лица перед третьим. И вот потянуло меня поэкспериментировать, ибо для себя-читателя особой разницы не вижу. Для себя-писателя тоже. Пожалуй, с технической точки зрения третье лицо удобней. А вот любовь к первому многих мне не понятна.

Но к сути. Предлагаю следующее. Берем отрывок из книги и делаем дубль. Посмотрим, столь ли велика разница. Отрывки небольшие, давайте не больше 5 тыс., а лучше и меньше, чтобы читать было не скучно. Хорошо бы эмоциональные, ибо первое лицо считается более удобным для выражения эмоций.

Начну первой. Беру, что под руку попало, черновой сегодняшний кусок.

Исходник:

- Справишься? - поинтересовался Мэйнфорд, помогая выбраться из машины. Тельме показалось, что сия помощь происходила не от избытка хорошего воспитания, которым Мэйнфорд никогда не страдал, но исключительно от нетерпения.

Не отпускало чувство, что, будь его воля, он бы не руку подавал, а сгреб Тельму за шиворот и, держа на весу, как нашкодившего котенка, понес бы в дом.

В дом, в котором еще недавно она была гостьей.

А теперь…

Желтая полоса ленты. Пара сонных патрульных, которым явно наскучило бродить, дожидаясь, когда техники закончат свою работу. Черное пятно выгоревшего окна… распахнутая дверь.

Запах химикалий.

Следы на ковре.

Множество следов, перекрывавших друг друга. Дорожка пропиталась водой и грязью, и странно было ступать на нее, испорченную. Найджел не потерпел бы подобного поведения, будь он жив.

…будь он жив.

…он ведь знал. И намекал… а Тельма не услышала… не захотела слышать, в очередной раз решила, что эта, чужая беда, ее не касается. И теперь чувствует себя виноватой.

Не она убивала.

Абстрагироваться, как ее учили.

Вытеснить эмоции на периферию. Вот только эта периферия уже трещит от вытесненного, и если так пойдет дальше, все, что за сегодняшний день накопилось, попросту выльется в банальную истерику.

Не сейчас.

Она поплачет дома. Она сумеет.

В конечном итоге у нее в сумочке целый флакон успокоительного имеется.

- Справлюсь, - руку Мэйнфорда можно было выпустить, но Тельма держала.

- Смотри, - он остановился перед лестницей.

Навис над Тельмой каменною глыбиной, стеною, которая того и гляди рухнет, погребет ее под обвалом, но как ни странно близость его не внушала страха или отвращения.

Напротив, появилось желание прикоснуться к его лицу. Проверить, и вправду ли оно из гранита, или же теплое, как рука. Живое.

- Послушай, девочка, - Мэйнфорд вздохнул и плечи его опустились. – Ты говорила, что знала этого человека. Верно?

Тельма кивнула.

- Он умер… далеко не сразу умер. И я даже предположить не могу, что ты увидишь, когда копнешь… точнее, могу, и это меня совсем не радует.

_____________________

И переделываем на первое лицо

- Справишься? - поинтересовался Мэйнфорд, помогая выбраться из машины. Мне показалось, что сия помощь происходила не от избытка хорошего воспитания, которым Мэйнфорд никогда не страдал, но исключительно от нетерпения.

Не отпускало чувство, что, будь его воля, он бы не руку подавал, а сгреб меня за шиворот и, держа на весу, как нашкодившего котенка, понес бы в дом.

В дом, в котором еще недавно я была гостьей.

А теперь…

Желтая полоса ленты. Пара сонных патрульных, которым явно наскучило бродить, дожидаясь, когда техники закончат свою работу. Черное пятно выгоревшего окна… распахнутая дверь.

Запах химикалий.

Следы на ковре.

Множество следов, перекрывавших друг друга. Дорожка пропиталась водой и грязью, и странно было ступать на нее, испорченную. Найджел не потерпел бы подобного поведения, будь он жив.

…будь он жив.

…он ведь знал. И намекал… а я не услышала… не захотела слышать, в очередной раз решила, что эта, чужая беда, меня не касается. И теперь чувствовала себя виноватой.

Не я убивала.

Я не убивала.

Надо абстрагироваться от ситуации, как меня учили.

Вытеснить эмоции на периферию. Вот только эта периферия уже трещит от вытесненного, и если так пойдет дальше, все, что за сегодняшний день накопилось, попросту выльется в банальную истерику.

Не сейчас.

Я поплачу дома. Потом.

В конечном итоге в сумочке целый флакон успокоительного имеется.

- Справлюсь, - руку Мэйнфорда можно было выпустить, но я держала.

- Смотри, - он остановился перед лестницей.

Навис надо мной каменною глыбой, стеною, которая того и гляди рухнет, погребет меня под обвалом, но как ни странно близость его не внушала страха или отвращения. Напротив, появилось желание прикоснуться к его лицу. Проверить, и вправду ли оно из гранита, или же теплое, как рука. Живое.

- Послушай, девочка, - Мэйнфорд вздохнул и плечи его опустились. – Ты говорила, что знала этого человека. Верно?

Я кивнула.

- Он умер… далеко не сразу умер. И я даже предположить не могу, что ты увидишь, когда копнешь… точнее, могу, и это меня совсем не радует.

Итого: разница совершенно незначительна.