Лабиринт без Минотавра
ПОВЕСТЬ «ГДЕ ЖЕ ТЫ „ЧЁРНЫЙ ПАДИШАХ“?»
Мужчина запустил свои руки в шелковистые волосы юной блондинки и замер в предвкушение — того мгновения, когда вокруг его члена, сомкнутся девичьи губы, что вот-вот уже и должно было бы случиться.
Ещё немного, ещё чуть-чуть ещё и… Кажется, что он даже почувствовал на своём детородном органе её дыхание. Ну же… нуууууу…
Телефон зазвонил, как обычно, не во время. Девичий образ растаял мгновенно, оставив после себя атмосферу не сбывшихся надежд и лёгкий аромат французских духов. А телефон продолжал настырно названивать. Не найдя телефона Лёва Давыдов выматерился и… Проснулся. Компьютер мерцал молочно-белым экраном и противно звонил, приглашая на связь к Скайпу.
— Да чтоб тебя ирода заглючило, — ещё раз выругался Лёва спросонья, подходя к своей электронной машинке.
— Ну и чего тебе надо? — включив связь, спросил он у своего незримого абонента. — Ты соображаешь, в какое время ты позвонил? Или вы там совсем офонарели, от скуки?
— Извини внучек за поломанный кайф, хотели как быстрее, поздравить тебя с наступившим Новым годом.
— Считайте, что извинения и поздравления приняты. Что ещё?
— Хотел спросить, что у тебя нового есть, на твоём культурно-литературном поприще? Может надо написать какой сценарий или на подходе какой-нибудь конкурс? — не отставал от Лёвы его незримый собеседник.
— Не, ну вы там вообще от скуки подурели! Вам, что там совсем, первого января, заняться нечем? Пошли бы лучше в честь праздника амброзии бы усугубили, а там и по бабам можно, — дал ему совет Лёва.
— Нехорошо внучек делаешь. Смеяться над бестелесными грех! А заняться нам действительно нечем. Ты же знаешь, я тебе объяснял, здесь нет ни времени, ни пространства. Чем можно заняться в галактическом эфире? Одна надежда на тебя. Ну, давай не томи, что есть новенькое? Да, и поставь нам музычку, что-нибудь эдакое весёленькое типа шансона.
Лёва выполнил просьбу своего невидимого собеседника; поставил шансон и закурив сигарету задумался. Тот собеседник, который таким беспардонным образом разбудил его в Новогоднюю ночь, доводился ему далёким родственником, чуть ли не прапрадедушкой.
— Честь имею представиться поручик князь Дурново, геройски погибший на Галицийских полях, в мае месяце шестнадцатого года, прошлого столетия. Ваш родственник. Прошу любить и жаловать! — произнёс полночный гость, войдя в свободное время на Скайп.
Этот разговор произошел два года назад, в такую же в Новогоднюю ночь. Сказать, что Лёва, выпивший литрович своего домашнего конька и выкуривший кальян с какой-то экзотичной дрянью, слетел с кресла, значило бы ничего не сказать: «Добухался! Галюны!» — подумал он крестясь и тщетно пытаясь вспомнить слова молитвы.
— Что не получается? Попробуй ещё раз, — издевательски продолжал тот же голос.
— Ну чего к парню привязались? Не видите он и так на грани карачуна! — вмешался второй голос и как показалось с участием добавил. — Не бзди племяшь: свои.
— Свои в такую погоду дома сидят, водку пьют, а не розыгрывают честных людей! — попытался отшутиться немного пришедший в себя Лёва Давыдов, по жизни писатель-реалист, атеист и художник-баталист.
— Мы бы тоже сидели, но как видишь не судьба, так что прекращай дурковать, лучше давай знакомиться по хорошему.
— А то, что будет, если я выдерну штекер из розетки? — попробовал похорохориться Лёва.
— Попробуй, но не советую, — произнёс явно с угрозой первый голос.- Здесь такая скука, что лучше сюда не спешить. Денис Давыдыч подтверди!
— Поскорее кружку дай, ставь бутылки перед нами, всех наездников встречай, с закрученными усами! — пропел от куда-то издалёка чей то голос, принадлежавший по видимому когда-то бравому балагуру и записному шутнику. — Истинная правда правнучек, скучно-с. Слово чести.
— Шутить изволите мужчины, — оробев не по детски, поняв с кем имеет дело, прошептал побелевший и сразу протрезвевший Лёва.
— Отнюдь! Ты себе накапай-то грамульку. Тебе сейчас выпить пользительно будет. Пей, пей не стесняйся, а мы тебя пока введем в курс дела. Почему мы здесь и почему для нас выбрали именно тебя.
— За ваше здоровье, пить не буду, оно, как я понял вам уже ни к чему, значит за Новый год! — произнёс тост Лёва, выливая в себя полный стакан коньяка.
— Вот это правильно, вот это по нашему, по гусарски. — одобрил Лёвин поступок, голос принадлежавший бравому балагуру. — Выпросили мы тебя себе в помощь. Будешь нам помогать?
— Да легко! — чтобы побыстрее от него отстали, согласился на его предложение Лёва. — Но только предупреждаю сразу, делать я ничего не умею.
— А делать-то ничего и не надо будет делать; коньячок попивай, табачок покуривай, музон забойный ставь нам, с девками трахайся, а всё остальное мы сделаем сами.
— Как это? — не понял Лёва.
— А так это! Истосковались мы тут, и так на земные утехи и радости, здесь наложено табу, а у здешнего информационного поля потенциал огромный, то будем мы с тобой заниматься интеллектуальным трудом. Давай тему; стихи, проза, кроссворды, шарады, картины — будем сочинять, решать, изобретать и рисовать. Ну, а ты уж будь любезен организовывай выставки, пиши, печатай и в мировую сеть, — популярно ответили ему его гости.
Или уже партнёры?
— Эй на шхуне, ты там где? Ты чего задумался, прервав его воспоминания прозвучал с компьютера, недовольный голос ночного собеседника. — Так есть что-то?
— Да есть, за войну первую империалистическую, надо написать конкурсную работу. Есть кому взяться за эту тему? — спросил Лёва после некоторого раздумья.
— Мне, мне, мне, мне, мне, мне, мне, мне!!! — захрипел от возбуждённого крика компьютер. — Это моя тема.
— Да спокойнее князь, мы знаем, что Ваша — на неё никто и не претендует. Слышь, Лёва, а с авторскими песнями и со стихотворными конкурсами, сейчас как? — спросил бывший гусар, бравый рубака, поэт и балагур.
— Увы, никак! — ответил ему Лёва.
— Жаль, тогда хоть трубочку закури. Дай хоть из далека кайфануть!
Лёва взял свою старую, хорошо обкуренную трубку; достал с заначки пачку табака «Гецоговина Флор», набил трубку и подкурив выпустил облако ароматного дыма в компьютер.
— Балдейте господа, оставляю её вам, а я пошел спать. И попробуйте меня только снова разбудить на самом интересном месте!
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Брала русская бригада,
Галицийские поля-
И достались мне в награду,
Два кленовых костыля…
(песня*Галицийские поля*)
— Куда Вы прёте со своим вальтом, подпоручик, бью его по усам своим королём. За Вами ещё две атаки. Изволите рассчитаться сегодня или ещё партейку на квит? — спросил у сидевшего напротив в блиндаже, молоденького подпоручика, усатый грузный поручик с крестом Георгия на френче.
— Да сколько той жизни, а карточный долг — это дело чести. Свожу людей в атаку, а там можно и на квит. Готовьтесь поручик, я Вам не спущу, — ответил юноша подпоручик и, поднявшись со снарядного ящика, вышел из блиндажа.
— Будьте осторожны подпоручик, немцы сегодня злы, как черти, а мне не хотелось бы терять партнёра по картам! — крикнул ему вослед поручик.
— Братушки! — через несколько минут раздался снаружи звонкий голос юного подпоручика. — За веру, царя и отечество, братцы не посрамим славу русского воинства! За мной — урааааааа!!!
Поручик зябко поёжился, выпил рюмку водки, накинул на плечи свою вылинявшую и прожжённую шинель, вышел из блиндажа в окопы.
— Сопляк, мальчишка — точно без партнёра оставит, — выругался он вслух наблюдая в бинокль, за атакой и за подпоручиком, который покуривая папироску «Сальвэ», неторопливо шел под ураганным пулемётным огнём по нейтральной полосе, к линии заграждения, похлопывая себя стеком по голенищу сапога.
— Горниста ко мне! — крикнул поручик своему денщику.
— Труби отход! — приказал он подбежавшему ротному горнисту.
Над полем покрытом пятнами тумана и трупами солдат, пронёсся серебряный звук горна, призывно отменяющий атаку, безрассудного подпоручика.
— Вы что подпоручик белены объелись или Вам жизнь надоела!? Какой урод Вас учил так атаковать неприятеля? Перебежками, перебежками и ползком! Вам знакома такая тактика? Полевой устав читать надо! — после атаки, сорванным голосом насел поручик на щеголя подпоручика.
— Да ладно, Вам князь, шуметь, успокойтесь. Сегодня, после обеда пулемётами командует наш камарад обер-лейтенант Ганс, его люди стреляют очень прицельно поверх голов.
— Точно, — вспомнил и поручик, он же сегодня сменил роту Зигфрида, в которой садист Адольф Шикльгрубер командует пулемётным взводом. Интересно он ночью придёт играть в карты?
— Скорее приползёт. Да и денег у него наверное нет. Всё в городе на шлюх опять спустил. Снова будет играть в долг.
— Адольф сволочь, сколько наших положил. Далеко пойдёт, если не остановит наша пуля. Надо что-то с убитыми делать, — задумчиво проговорил поручик.
— Сейчас распоряжусь. Надо убитых собрать! — вызвав санитаров приказал им подпоручик.
— Сделаем Ваше благородие, туман плотнее ляжет и уберем, — ответил хорунжий.
— Вы уж постарайтесь братцы, за мной не заржавеет.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Шел май 1916 года.
Над окрававлённым полем взошел месяц и осветив окопы и траншеи, где зарывшись по самую маковку, уже два месяца стояли друг против друга, две пулемётные роты, и в ужасе от дел рук человеческих, спрятался за облака.
Война которая должна была продлиться всего два месяца и закончиться сокрушительной победой русского или прусского оружия, тянулась с кровавым шлейфом по Европе, уже третий год, наматывая на танковые гусеницы, колючую проволоку, с человеческими внутренностями.
Правящая царская и кайзеровская верхушка по своему боролись со скукой. Не удивительно, что офицеры противоборствующих сторон стали относиться к друг другу, если не дружески, то с пониманием, заключая негласно временные перемирия. Или как в нашем случае даже захаживали по ночам в гости: перекинуться в картишки на деньги, которые потом просаживали в прифронтовых борделях, но чаще за отсутствием оных играли в долг, на исполнение желания или просто на шалабаны.
Так, что не было ничего удивительного в том, что той же ночью русский патруль задержал возле своих позиций немецкого обер-лейтенанта с его ординарцем фельдфебелем и какого-то подозрительного штатского.
— Честь имею доложить господин поручик, задержаны два немца и большевик-агитатор, — войдя в блиндаж, доложил полный бантист хорунжий Будёный, старший казачьего патруля.
— Немцев ко мне на допрос, агитатора на осину, — распорядился командир роты.- Выполнять!
— Уже выполнено.
— Что выполнено? — удивился поручик.
— Немцы здесь стоят рядом с блиндажом, а агитатор; за отсутствием осины, повешен на яблоне. — ответил полный бантист хорунжий Будёный,
— Жаль. Такое дерево загубили, семь лет теперь не будет плодоносить, — сокрушенно произнёс поручик. — Ладно, давай заводи сюда немцев.
Плащ-палатка, закрывающая вход откинулась и в блиндаж вошел немецкий обер-лейтенант.
— Добрый вечер князь, — на довольно, таки правильном русском языке поздоровался вошедший немец, выходец с лифляндских баронов, имевших имение под Перемышлем.
— И Вам барон не хворать. С чем пожаловали? — поздоровавшись, поинтересовался у Ганса поручик.
— Если я скажу, что пришел с предложением об мире. Вы же мне не поверите? — пошутил барон.- Поэтому цель моего визита прозаически примитивна, как наша окопная жизнь. Карты, только карты. Увы, денег у меня нет.
— Забавно. Забавно. Хотя откуда у обрусевшего пьющего барона могут взяться деньги?
— Сдаётся князь Вы хотите меня оскорбить?! — возмутился барон, которому замечание князя попало- не в бровь, а в глаз.
— Вас? Да сохрани меня господь от этого, ваше сиятельство. Потерять, из-за мелкой ссоры, партнёра по картам и такого любезного собеседника? Я даже не усомнюсь в Вашей платежеспособности. — Кстати подпоручик, а сколько его сиятельство, должен нашей казне? — спросил князь у своего младшего товарища.
— Перед тем, как отбыть на отдых, его сиятельство задолжало нам, не много не мало, восемь тысяч пятьсот рублёв серебром-с. Извольте убедиться сами господин барон — пошелестев расписками ответил подпоручик, протягивая немцу ворох бумажек.
— У меня ещё с памятью, всё в порядке. За свой долг чести я помню хорошо и не дам себя укокошить, пока с вами не рассчитаюсь, — пафосно ответил барон.
— Зело похвально с Вашей стороны барон. зело похвально. А, как это будет выглядеть в натуре?
— Смотрите, — отвинчивая рукоятку своего кортика сказал барон. — Вы такое видели? — спросил он, подбрасывая на ладони выпавший из тайника, сверкающий в отблесках снарядной коптилки, черный камень.
— Подумаешь стекляшка, да у моего батюшки в поместье такого добра, в каждом крестьянском дворе, как грязи, — разочарованно протянул подпоручик.
— Не мечите бисер перед свиньями, — процитировал из Священного писания барон. — Вы тоже считаете это за утиль? — обратился он к князю.
С поручиком-князем, творилось что-то странное. Его лицо превратилось в маску, а глаза неотрывно буравили бриллиант.
— Откуда это у Вас? — еле смог выговорить он.
— А, я вижу Вам князь, знакома эта вещица. Интересно откуда же? — удивляясь реакции князя, спросил барон.
— Там на одной из граней, должен быть скол. Покажите, — потребовал поручик у немца.
Немец не говоря ни слова протянул ему свой камень.
— Черный падишах! Он, — увидев скол, еле слышно пробормотал поручик.
— Что Вы там бормочете, князь? Играете на этот камень или как?
— Да камушек-то плёвенький, к тому же со сколом. Дорогого он не стоит.
— Ну, стоит, не стоит, а другого у меня нет. Играем камень на мой долг и с вас ещё две тысячи наличными.
— Одна. Одна тысяча и то только из уважения к Вашему древнему роду, да и Ваш кортик пойдёт в придачу, — проговорил князь, доставая деньги с загашника.
— Идёт, — легко согласился гуляка барон.
— Эй, кто там, человек — позвал поручик своего денщика земляка с Питера Алексашку Русанова. — Карты, свечи, водки и чего либо-нибудь закусить. Живо на стол.
— Уже готово вашбродь, — крутнувшись на одной ноге, отрапортовался бывший половой.
— Молодца, хоть и шельма. Держи полтину на водку.
— Рад стараться вашбродь! — гаркнул бывший половой и исчез в своём закутке.
— Ну-с, господа выпьем за её величество госпожу Удачу. Понеслось — поднимая рюмку с водкой, произнёс тост поручик…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Лёва Давыдов дочитал рассказ до того места, где он заканчивался, подкурил табачок в своей трубочке и задумался. Что-то не срасталось, чего-то в этом рассказе не хватало.
Окончания, наконец-то дошло до него. Рассказ был явно не дописан. Вдруг монитор компьютера замигал, кто-то выходил по Скайпу на связь.
— Привет Лёва, — раздался голос поэта-гусара. — У вас, что сейчас; день, вечер, ночь, а что ты куришь? — забрасывая хозяина вопросами не унимался ночной гость
— Поздний вечер, ближе к ночи. На небе полная луна. Тихо. Слегка метёт позёмка. На улице гуляет народ. А у вас, что там нового, и где автор этого недописанного рассказа?
— Эх, сейчас бы с барышней-дворянкой; да на санях бы, да по морозцу, да по Васильевскому, да по самые гланды бы её в тех санях, — не отвечая на Лёвин вопрос размечтался гусар. — А кстати ты когда последний раз был в нашем Питерском дворце?
— Нет дворца, разрушил во время войны фашист, а во флигеле живёт понаехавшее в Питер хамло. Вы не ответили на вопрос! Сейчас потушу трубку, — пригрозил Лёва своему невидимому собеседнику.
Экран замигал и через некоторое время раздался голос поэта-гусара, на которого подействовала угроза остаться без табака.
— Нет его здесь.
— Не допонял! А где же князь, где он? — Лёва, даже не смог сразу осознать всю нелепость сложившейся ситуации. — Уехал в отпуск, что ли? — пошутил он
— Уехал, только не в отпуск, а в самоволку смылся. Познакомился, с каким-то спиритом, договорился с ним, пообещав тому половину бриллианта «Черного падишаха», подселился к нему в тело и исчез. Ни князя найти не могут, ни спирита. Видно задела его твоя тема, за больное место, — закончил гусар свою невесёлую историю.
— Н-дааа дела. Так значит история за «Черного падишаха» правдива?
— Куда уж правдивей, если князь за него и погиб.
— Так значит он его выиграл?
— Конечно. Попробовал он бы не выиграть, тем более, что это наша семейная реликвия, — начал свой рассказ поэт-гусар — Давно это было, наш предок Данила Дурново, служивший в опричниках у Ивана Грозного, был правой рукой Малюты Скуратова, служил ему верой и правдой и вершил суд над боярами: словом и делом. Более подробно, что они в то время творили на Руси, если тебе интересно, можешь услышать от него самолично. Позвать?
— Нет уж увольте — наслышан! — наливая себе рюмочку ароматного ликёра, сказал опешивший от такой новости, за свой род Лёва Давыдов. — Кровавые подробности можете опустить.
— Как тебе будет угодно. Хотя если я не буду всё это живоописывать, как оно было в природе, что тогда останется? — удивлённо спросил голос бывшего бравого рубаки. — Кстати правнучек, тебя-то и выбрали из большего количества наших потомков, лишь потому что ты сам прошел, через огненное пекло боевых служб и от запаха крови не должен морщить нос, — и добавил подождав пока Лёва осмыслит всё сказанное им, спросил. — Будем продолжать или будем водку пить?
— Водку пить — не дрова рубить. Рассказывай дальше.
— Ну, вот это по нашему, а то кровавые подробности ему, видите ли, не по вкусу, кокетничаешь, как барышня-институтка…
продолжение следует
