Большой, большой мир
Нежно-оранжевая капля апельсинового сока стекает по её подбородку. Она хитро улыбается и толкает меня ладонью - заигрывает - и я падаю на спину и легонько ударяюсь затылком об обтянутую простынёй гладь... Нет, не ударяюсь... не обо что тут ударяться... вакуум, невесомость и я.
Но я действительно заваливаюсь на спину и автоматически шевелю руками, будто пытаюсь выплыть отсюда - из этой абсолютной бездны, где нет ни верха, ни низа, ни лева, ни права, а есть только испещрённая огоньками звёзд тьма. Я рыбка огромного космоса, у меня ограниченное количество кислорода, он скоро закончится и я умру.
Это могло бы угнетать, если бы я имел хоть один шанс из миллиона на то, что мог бы спастись. Но такого шанса нет. И потому нет метаний. Я просто плыву в невесомости туда, где нет края. Плыву, потихоньку барахтаясь в этой пронизанной со всех сторон светом звёзд темноте, плыву туда, где меня никто ни ждёт.
Кто-то гниёт в земле, кого-то обгладывают гиены, кто-то превращается в вонючий дым, а я просто плыву себе во тьме, маленький живой космический мусор, плыву себе по невнятной траектории, переворачиваюсь, разглядывая в стекло видимую часть огромного мира.
В Петергофе, у фонтана, она протянула мне свою руку, руку с длинными пальцами, каждый ноготь на котором был настоящим произведением искусства и после того, как я коснулся этой прохлады губами, сказала:
- Нет ничего общего между полётом и падением. Когда ты летишь - ты свободен. Когда падаешь - нет. Никакого желания прыгать с парашютом у меня нет. Я летать хочу, а не падать. И вообще, гравитация - оковы.
У неё было обострённое чувство свободы.
А у меня теперь отсутствовало чувство какой бы то ни было гравитации.
Забавно. Я летал во снах, в реальности обнимая её, а теперь полёт мой - явь, а обнять её я не могу. В этом есть какой-то ограниченный кайф. На данный момент я даже не получаю удовольствие от того, что не могу упасть и разбиться. Тут некуда падать - сверху то же, что и снизу, слева и справа... впрочем, да.... тут нет ни верха, ни низа, ни лева, ни права... я просто автоматически считаю верхом то, куда направлена моя голова, а руки по прежнему считаю левой и правой.
Какой огромный мир.
Как много в нём звёзд.
Она стелит на лужайке тёплое одеяло. Шерсть мериносов. Усаживается на него и смотрит на меня, блестя потрясающими своими глазами в свете луны. Ждёт. Я вынимаю из рюкзака складной столик и раскладываю его. Затем достаю три бутылки и коробок спичек. Мне нравилось поджигать "Б-52" именно спичками, а не зубочистками на манер всей этой братии в ресторанах.
Калуа.
Бейлис.
Куантро.
Чирк... Чирк... Пых!
- Держи трубочку, малышка. Не подведи меня.
Она хохочет, спешно тянет из импровизированного сопла горящий коктейль и пахнет смесью ликёров, когда я своими губами нащупываю её - тёплые, пухлые, сладкие...
Мне осталось жить часа три... Причём последние десять минут могут быть пыткой, если я не закончу всё это раньше. Скосив глаза вбок - наверное он правый? - вижу, что кислорода осталось на 2 ч 53 м.
Ну что ж... Полетаю пока.
Между прочим, корабль, который меня потерял, теперь настолько далеко, что я даже забыл про него.
Ну, а какой смысл думать об упущенных возможностях? Я не успел, они не смогли. Бывает. Одним гуманоидом меньше - тоже мне, трагедия. Люди только и делают, что мрут, как мухи. Просто моя жизнь мне кажется поважнее многих других. Но это нормально - сначала из вагины появляется эгоизм, основанный на инстинкте самосохранения, а потом уже всё остальное - голова там, ноги - у кого как.
Сейчас я есть, а через три часа меня не будет.
Совсем не будет.
Я превращусь в то, что принято считать неживым, хотя, наверное, во мне ещё некоторое время покопошится всяческая жизнь. Маяковский её, помнится, любил.
Кто-то становится гнилью, кто-то землёй, кто-то прахом. А я стану космическим мусором. Буду летать себе среди астероидов и в ус не дуть. И не будет мне ни больно, ни страшно. И не буду я выплакивать глаза, глядя на мёртвую неё. Не буду обнимая холодное тело шептать, что так нельзя - я должен был умереть раньше, мы же договаривались... Морщинки в уголках глаз, родная моя девочка... Моя малышка. Семьдесят два года - разве это возраст? Доживи до моих седин, крашеная брюнетка, а потом говори...
Я даже как-то устал кружиться. Красиво, конечно, но устал. Если представить, что я не умру менее, чем через три часа, то должно быть я всё же скоро загнусь со скуки. Но перед тем сойду с ума.
Какой ужас эта фиксация. Даже если это чистый кайф. Даже если кругом красота. Даже если поначалу всё распрекрасно просто. Это ужас. Проходит время - а человеческой биологии плевать на то, есть оно в действительности или нет - и всё становится постылым. Не сразу.
АХ-РЕ-НЕТЬ.
Вау, класс.
Офигенно всё-таки.
Блин, как же красиво!
Здесь красиво.
Да, вполне миленько.
Симпатично, согласен.
Я бы сменил обстановку.
Наскучило, честно.
Да раздражает уже.
Аааааа! Бесит!
Какой кошмар, я могу избавиться от этого дерьма или этот ваш грёбаный рай - действительно бесконечен?!
Не надо мне Эдемов ваших! Я не могу жрать фрукты тысячи тысяч тысяч лет, даже если это всего лишь метафора!
Это не жизнь после смерти.
Это работа в офисе.
Тик-так, я на рабочем месте, тик-так, я изучаю почту, тик-так, я что-то тараторю в трубку, тик-так, сколько там осталось до обеда?
Бесконечность - это страшно, если наполнять её человеческими представлениями о жизни.
Загробная бесконечная одинаковая жизнь.
Вы в раю. Наш рай - это пансионат с полным пансионом. Наш рай - это олл инклюзив. Вам будет одинаково хорошо. Вы заслужили. Вы прожили кратчайшую, мотыльковую жизнюшку и наш добрый и всемогущий ОН (который вообще-то не он, но пусть мужчины думают, что он - он, пусть тешат своё самолюбие) награждает вас одинаковой жизнью после смерти.
Бесконечной.
Вы теперь навсегда зафиксированы в одном и том же.
Представляете, как вам повезло?
Чем хорош космос, так это тем, что здесь никому ни до кого нет дела. Пространства столь огромны, что только неучи считают, что это что-то вроде расстояния между двумя садовыми участками, надо только велик найти.
Меня крутит, меня вращает, я растопыриваю пальцы и смотрю на перчатки скафандра.
Такое впечатление, что звенит в ушах. Вроде перестало и вот снова.
А что там может звенеть? Это просто иллюзия, аудиальная иллюзия. Мой вестибюлярный аппарат укрылся одеялом, приказав не будить. В нём больше нет нужды.
Какой большой мир... Как много огоньков...
Стоя на берегу Адриатики я смотрю на неё, облокотившуюся на бортик веранды. Мы пьём отличное "Кьянти", и в руках она держит бокал. Смотрит на море, бликующее в лунном свете, на множество звёзд в тёмно-синем небе, а ветер колышет её волосы и до меня доносится эта уютная смесь запахов моря и фруктового шампуня. А вокруг так много огоньков... Ривьера...
Как быстро прожили мы нашу с тобой жизнь, малышка. Одну на двоих. Я считал раньше, что у нас две разные жизни, а оказалось, что после того, как я убаюкал тебя, я тоже умер. Мне не страшно перестать дышать, девочка, мне только хочется и там тоже... ну там... где-нибудь... снова встретить тебя такую красивую... такую улыбчивую... только-только вступившую в пору зрелости.. любимую мою женщину.... и может быть нам разрешат там потанцевать... как думаешь?
Я, пожалуй, открою шлем сейчас. Надоело мне ждать. Этот полёт прекрасен, но я правда устал от него.
Может я просто не столь свободолюбив, как ты... Ты, наверное, летела бы до конца...
А знаешь, я бы сейчас с удовольствием выпил бы пива.... Классно было бы. Лечу себе, значит, в космосе, смотрю на мелькающие мимо звёзды и пью себе "Хайнекен" какой-нибудь... А потом, когда настроение станет получше, говорю так пафосно: "Эгей, земляне! На правах рекламы. Я тут решил выпить пивка перед тем, как стать космическим мусором. Так вот, вы даже себе и представить не можете - как это классно - болтаться в этой бездне пространства, в этом огромном космосе, глядеть на звёзды под собой и пить себе пиво".
Ну, да ладно. Хватит, пожалуй. Устал я.
Привет, космос. И пока.
1 ч. 42 м.
Просто нажми на кнопку. Просто нажми сюда. Вот так... моло...
8 комментариев
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
ВойтиАй, как хорошо! Вот прям на душу легло! Большое спасибо!
А неплохо.
Ваши тексты психоделичны
Исключительный текст. Не только потому что так написан. Что я вижу, это ситуативную сингулярность, нечто экстремальное, где неприменимы обычные оценки и масштабы. Только тот, кто пережил подобное имеет право судить о поведении героя, но таковых нет и быть не может. И так становятся видны экстремальные проявления концептов, для меня, свободы и пространства.
Обычно говорят о пространстве по отношению к объекту: снаружи, вокруг него, и внутри. И о свободе говорят как о свободе от чего-то: от гравитации, как в тексте. Или sugar free, от сахара в жвачке. Но свобода от чего-то это реакция на объект. А реакция - не свобода. Свобода сама по себе требует пространства безотносительно объекта. И единственное такое пространство - это Вселенная. Где нет абсолютно стационарных точек.
Воспринимаемое героем пространство ограничено. Так и летать до конца было бы решением человека, ограниченного в своем желании свободы свободой от гравитации. Своим же финальным решением герой становится свободен абсолютно, избавляя пространство от себя как пространствообразующего объекта. Что, повторюсь, есть экстремум, говорить о котором уместно только в рамках созданной сингулярности.
Чтобы выразить мысли и чувства от прочтения, потребуется слишком много слов да и вряд- ли это будет кому-то интересно, поэтому просто - спасибо.
Хороший рассказ, хотя героя и жаль, особенно после рассказа о предполагаемом рае. Но эта капля сока на подбородке вначале отпугнула.
Вкусно, тезка
не стал он свободен. Он надеялся на нее, на эту свободу, но ничего не поменялось. Не нужна ему свобода – одинокому и без любви. И он ее не ощущает так как думал. Разочарование в итоге пересиливает.
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена