Новинка! "Порочные цветы"!

Какие тайны может скрывать дневник юной девушки? Конечно, любовные… Но что если одна такая тайна может полностью разрушить ее жизнь, потому что любовь эта запретная?

— Знаешь, — произнес брат стальным голосом, в котором слышалась та примесь упрека и гнева, которую я всегда боялась в нем распознать. — Вообще-то я от тебя такого не ожидал… Хотел удостовериться лично. И теперь вижу, что я не ошибался.

Мое сердце упало. Меня охватила совершеннейшая паника. Все тело предательски похолодело и вмиг ослабло.

— В-в чем? — я старалась говорить как можно спокойнее, но в такой непозволительной близости от него это было невыполнимой задачей.

— Я читал твой дневник, — произнес он наконец мой приговор.

Я похолодела, даже почувствовала, как волосы шевелятся у меня на голове от очевидности ожившего кошмара. Вдруг он оттолкнул меня на спинку дивана и поднялся на ноги.

— Ты просто сумасшедшая. Даже не знаю, что сказать, — в его презрительных словах звенела сталь, обычно бархатисто-ласковые глаза стали ледяными, острыми, на скулах заиграли желваки. Он покачал головой и выдохнул. — Даже хорошо, что я уезжаю. Это пойдет на пользу нам обоим. — Он развернулся и направился к выходу, а я задохнулась отчаянием, все силы куда-то утекли из мышц, и я сидела на диване, не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Наконец осознала, что только что произошло и что произойдет дальше — он уедет навсегда и больше никогда не вернется. Он разочарован. Он теперь совсем меня разлюбит и всегда будет избегать. Ужас сковал горло.

— Митя, — прошептала я, вскакивая с места и уже плохо контролируя то, что говорю. — Я правда все могу объяснить. Там, в дневнике, было не все. Ты на самом деле не мой родной брат, ты приемный сын. Я случайно услышала, как мама говорила об этом с кем-то по телефону, еще когда мне было десять. Думаю, звонил кто-то из твоих настоящих родителей. Они… они шантажировали маму…

Брат, до сих пор стоявший ко мне спиной в дверях, лишь повернув вполоборота голову и слушая, медленно обернулся.

— Что за бред? — выдохнул он презрительно и нахмурился.

— Эт-то правда, — я опустила глаза, поправляя задравшееся и без того короткое платье. Теперь чувствовать на себе его новый, цепкий и холодный взгляд, было неловко и страшно. Я горько усмехнулась. — Сам подумай, стала бы я выдумывать такое… Я об этом знаю с десяти лет и никому не говорила. — Тяжело выдохнула, потому что невероятная тяжесть сдавила грудь. — Прости…

А потом произошло кое-что безумное и непонятное. Как-то сидела в своей комнате за ноутом и, никого не трогая, пыталась готовиться к сессии. Вдруг дверь открылась, и в комнату без стука вошел брат. На нем была светлая клетчатая расстегнутая на груди рубашка с закатанными до локтей рукавами и рваные голубые джинсы, которые он часто носил дома. Выглядел он как всегда безупречно, самоуверенно и притягательно. Заметив мое смущение, он стиснул зубы, играя желваками, а мне лишь осталось опустить глаза и вспыхнуть.

— Вставай, — приказал он тоном, не терпящим возражений, когда приблизился к моему столу.

— Что?.. — недоумевающе вскинула на него взгляд, но лучше бы я этого не делала. Мышцы в секунду ослабли, кожа воспламенилась до предельных значений, во рту пересохло. Кажется, я еще ни разу не видела у него такого взгляда, темного, непонятного, опасного.

— Вставай, я сказал. — Дима немилосердно потянул за руку, крепко схватив за локоть. Пришлось вскочить, резко откатив назад кресло на колесиках, и немедленно развернуться к нему, оказавшись между столом и его напряженным, горячим телом. Голова закружилась от пьянящего ощущения его близости, внизу живота сладко потянуло. Ничего не могла с собой поделать — это происходило всякий раз и не поддавалось контролю. Просто теперь он прекрасно понимал, что со мной происходило в такие моменты.