Эпизод о девушках в тюрьме
— Ну, чего пялитесь-то? Курите морку, нет?
У нее были огромные, как два блестящих каштана, глаза. Короткие волосы — сотни черных спиралек венчала полосатая шапочка, от которой падали на плечи длинные плетеные ниточки-червячки всех цветов радуги.
Именно из-под этой шапочки девушка вытянула наполовину скуренную самокрутку, сунула ее в большой, прямо-таки огромный, рот и полезла в драный грязный мешок, лежащий подле нее. Из мешка она сначала достала огниво, ловко прикурила, и, выпустив облако сладкого дыма, снова полезла в мешок. На этот раз она вытащила мятую серую рубаху из грубой мешковины, которая очень бы подошла для холста. Она встряхнула рубаху, и, убедившись, что та достаточно грязная, снова затянулась и только потом швырнула рубаху мне.
— Надевай. Не то тебе крышка, черноглазая. Вынесут утречком с воспаленьицем легких. Эти отморозки тюремные такие долбозайцы, диву даюсь. Нет бы взять красоток себе, отогреть, отпоить... — Она рассмеялась грудным, обволакивающим душу смехом. — Да шучу я, шучу! Вылупилась! Надевай, говорю. Околеешь в мокром, попку застудишь. Ну! Да что вы стоите, как мумии, девчата? Светиш не понимаете, что ль?
Светиш мы понимали, хоть девица и говорила с сильным южным акцентом. Делать было нечего. Я начала послушно раздеваться. Будто под мощными чарами сняла с себя жакет, потом платье, потом лиф и осталась в одних трусах. Руки тряслись от холода. Ром весь вышел, меня бил похмельный озноб, а потому я быстро натянула на себя холщовое рубище.
— Трусы тоже! — Дада неторопливо покуривала, с довольной, даже немного алчной улыбочкой разглядывая меня. — Давай, не стесняйся. Не съем.
Я покорно сняла трусы, разложила мокрые вещи на свободной скамье и села на другую. Стало немного теплее. Совсем чуть-чуть. Рубашка пахла южными пряностями.
— Спасибо! — сказала я.
— Не за что. Было приятно посмотреть на тебя. Теперь рыженькая. — Девушка хлопнула тоненькой черной ладошкой по своей скамейке. — Сядь-ка сюда!
Ричка молча села рядом с Дадой. Чары действовали и на нее. Потому что когда чернокожая ласково протянула Ричке морку, та взяла, затянулась разок и закашлялась. Дада погладила Ричку по спине.
— Умница! Ну, а теперь валяйте рассказывайте, девчата, чо с вами приключилось. Не томите. Третий день со скуки по Подтемью дурманю. А тут такой подарочек. Я сначала подумала, мерещитесь мне. Но глюки обычно говном не воняют. Так что слушаю вас внимательно! – Она снова показала большие белоснежные зубы.
Я плохо ее чуяла. То ли потому, что очень устала, то ли от дурмана, которым она обкурила камеру. И все же кое-что мне удалось уловить. Ей было весело. Да. Забавно, весело, любопытно. Эти чувства давала морка. А под ними прятались трезвый расчет и личный, бьющийся как пламя свечи, страх.
Поймав взгляд Рички, я чуть качнула головой: мол, не стоит все выкладывать.
Естественно, Ричка плевать на меня хотела.
Она принялась говорить, желая поскорее выплеснуть в первые попавшиеся уши все пережитое за день — страшное и волнующее, которое уже не помещалось в пьяную, одурманенную душу. Подол ее платья был порван и грязен, волосы растрепались, заколки растерялись, на руке краснела свежая царапина, но глаза Рички горели и язык развязался неслабо.
Она рассказала о том, что мы приехали из Туона, о концерте и, конечно, о близнецах-музыкантах, прикольных таких ребятах под два метра ростом, которые теперь дрыхнут в другой камере. Рассказала она и о пьянке в «Куке», и о театре, и о том, как Эрик стащил шляпу с короля и его арестовали, а мы с Эмилем побежали его спасать и упали в тюремную отхожую яму, откуда нас, собственно, и вытащила стража. Выболтала все на одном дыхании! И не забыла повосхищаться актерскими способностями Эрика.
— Забавненько! — выслушав Ричку, оценила Дада. — Выходит, и ваши пацанята тут? И как же вы с близнецами? Не путаете кто чей? Или меняетесь, не глядя?
От этого вопроса Ричка враз остыла, посмотрела на меня, но встретила мой злобный взгляд и, отвернувшись, сказала излишне наигранно:
— Мы просто друзья!
На это Дада снова расхохоталась и погладила Ричку по волосам.
— Рыженькие девочки ни с кем «просто» не дружат. Хочешь, ляжем сегодня рядышком, убедишься?
Ричка оторопела и растерянно взглянула на меня, ища поддержки.
— А ты? — спросила я, чтобы девушка отстала от Рички. — Ты здесь за что?
— А за то, черноглазая, что любопытная я. Силы есть слушать? Или баиньки?
— Я послушаю, — кивнула я.
Спать хотелось страшно, но я чуяла, что задела важную тему, и надеялась, что, открыв душу, девушка успокоится и перестанет вожделенно смотреть на Ричку. Не то чтобы я отвечала за ее нравственность, но наблюдать за пприставанием странной девицы к новой пассии моего Эрика было противно.
Дада поднялась с лавки, плавно, как черная кошка. Она оказалась высокой, плечистой и длинноногой. Два мягких шага и вот она уже присела передо мной, широко раскинув колени, взяла мою руку и развернула ладонью вверх.
— Ух ты! — Она провела черным пальчиком по моей линии жизни. — Секретов у тебя! Точно рыбок на дне морском! Говорить? Нет?
— Как хочешь! — как можно равнодушнее произнесла я, внутри просто каменея от ужаса перед тем, что мои секреты могут быть не только прочитаны по руке, но и произнесены вслух. — Ты гадалка?
— Еще какая! Иные девицы мне за предсказания хорошо платят. А тебе так отдам. Возьмешь? — В глазах ее стоял смех, но за смехом пряталось нечто иное.
— За гадание в тюрьму не сажают, — постаралась я вернуть прежнюю тему разговора.
— А в тюрьме я не за это. За «Таллиган». Вот знаешь поговорку: «Сапожник без сапог, шлюха без кавалера»? Захотелось и мне взглянуть на свою судьбу. Ну и вот. Взглянула. И загуляла. Морки, вон, добыла на рынке. За услугу особую. Но этого я тебе не расскажу. Маленькая еще! — Она слегка поглаживала мою ладонь, усмехаясь моему стеснению. Кисти ее рук, сверху черные, а изнутри розовые, были нежными и теплыми. — Все эти ваши концерты. Праздник богачам, беднякам — слезы. Всех бездомных по кутузкам, чтоб город очистить. Марафет, шпендюлет. А я похожа на дуру, чтобы так просто в руки полицаям даваться? Погоняла их по рынку с песнями. До белой дури. Поэтому и место получила козырное, королевское, с видом на речку и с двойным питанием. Ну так что, сказать, что тебя ждет, курочка?
— Мне все равно, — снова мужественно ответила я. — Ждет и ждет. Я бы специально из Южного королевства не приехала «Таллиган» смотреть. Кому он чего хорошего показал?
Дада резко отпустила мою руку и встала.
— Вам там в университете совсем ум отбили? «Таллиган» путь дает, все равно что великая мать самого Солнца окажет тебе помощь. Направит...
— И что тебе показал «Таллиган»?
Глаза Дады вмиг опустели. Она вернулась на свою лавку, села на нее, подогнув под зад босые ноги, и стала смотреть мимо меня. Потом отыскала брошенную самокрутку и раскурила остаток, осторожно придерживая между ногтей, чтобы не обжечь пальцы.
Ричка к этому моменту уже легла на свободную скамью, укрылась тряпкой, служившей в тюрьме на должности одеяла, и закрыла глаза. Она не спала. Ждала тоже.
— Волчицу... — Голос Дады стал тише, ниже и глубже. Он шел словно из колодца, словно из самого Подтемья. — Черную волчицу, перегрызающую себе горло...
Я попала в самую точку. Это и был ее страх, который она глушила моркой.
— Мне жаль... — тихо проронила я.
— Да пошла ты, — отмахнулась Дада. — Спите лучше, деточки. Пока никто не укусил вас за бочок раньше времени.
И Дада легла лицом к стене, свернулась в клубок на твердой скамейке. Шапочка ее упала на пол. Минута, и южанка спала.
***
Эпизод из романа "Белая Гильдия"
Книга закончена и выложена больше чем наполовину. Добро пожаловать!
1 комментарий
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
ВойтиА, тюрьма? )
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена