Магический реализм
Вообще-то, я не планировал писать об это сейчас: на очереди была другая статья. Но поскольку меня настойчиво попросили объяснить разницу между магическим реализмом и городским фэнтези, я постараюсь осветить вопрос в доступной форме.
Далеко ходить не надо. Говорим "магический реализм в литературе", - и прежде всего вспоминаем знаменитую аргентинскую тройку - Габриэль Гарсия Маркес, Хорхе Борхес и Хулио Кортасар. Конечно, можно вспомнить Мигеля Астуриаса (да и вообще массу латино-американских писателей) и Владимира Набокова (в отдельно взятых произведениях), да и много кого ещё, но прежде всего - Маркес, Борхес, Кортасар. Навскидку из образцов жанра можно порекомендовать "Очень старый человек с огромными крыльями" и "Глаза голубой собаки" Маркеса (да и вообще многое из его сборника "Двенадцать рассказов-странников").
Пусть название не сбивает с толку. Дело в том, что когда термин "магический реализм" сформировался в академическом плане, под ним подразумевалось совсем не то, что, вероятно, имеет в виду издательство "Эксмо" устраивая конкурс. Морская свинка не имеет никакого отношения ни к морю, ни к свиньям, точно так же как магический реализм, как ни забавно, куда ближе к "Хазарскому словарю" Милорада Павича, чем к потерриаде Джоан Роулинг. Впрочем, давайте обо всём по-порядку.
Первоначально термин использовался в живописи для обозначения жанра "новой вещественности", охватившего в 20-е годы литературу, кинематограф, живопись, архитектуру, фотографию и т.д. и т.п. Его использовал немецкий критик Франц Рох. "Новая вещественность" противопоставлялась экспрессионизму (с которым магический реализм часто перекликался в живописи в дальнейшем) и позднему романтизму, прекратив существование в 30-е годы с приходом нацистов к власти в Германии. Как вы помните из моей статьи про экспрессионизм, Гитлер вообще ненавидел эксперементальные формы в искусстве и поручил Йозефу Геббельсу заняться авангардистами плотнее.
Немцы интерпретировали понятие магического реализма как поэтизация, метафоризация, символизм в обыденном. Рох акцентировал внимание на том, что магический реализм в большей степени тяготеет к бытовому, чем к фантастическому, а в отличие от экспрессионистких искажений тут важнее детализация, а не общие мазки, гармоничность, а не хаос, и целостность, а не рваность восприятия.
Если очень упрощённо: вот есть поросёнок, он шёл - и вдруг стал летать. Если с этим ему помог Гарри Поттер с "левиоса", тут фэнтези. Если с этим помогли марсиане с гравилучом, тут фантастика. А если нет ни НЛО, ни волшебников, а просто вдруг взяло и случилось чудо - это магический реализм. Его корни лежат в мифах аборигенов доколумбовой Америки, записанных испанскими и португальскими миссионерами, т.е. в литературе это изначально преимущественно латино-американское направление. Термин в литературе ввёл французский критик Эдмон Жалу, обозначая в 1931 году уже существующее явление.
По сути Жалу позиционировал литературу магического реализма родственной литературе символизма и литературе сюрреализма. Но в отличие от символизма описываемые странности могут не являться метафорой чего-либо, а просто вводиться из эстетических соображений, а в отличие от сюрреализма в основе магического реализма стоит чёткий замысел, а не спонтанность и психологический автоматизм (т.е. в этом плане магический реализм ближе к традиционной литературе, чем сюрреализм).
Прежде всего критики употребляли термин для обозначения уже существующей массы работ латино-американских писателей (для них подобного рода вещи были нормой, а не новаторством тех лет), но если в странах Латинской Америки существовал термин, который корректнее перевести "чудесная реальность", его не вполне правильно перевели как "магический реализм" (т.е. вещи близкие, но не тождественные). В академическом значении термина "Сто лет одиночества" Маркеса - это магический реализм, а те же постмодернистские романы Милорада Павича ближе к нему, чем городское фэнтези.
Бум популярности магического реализма в европейской литературе произошёл в 60-е годы, и к этому моменту сюрреалистическая литература и попавшие под её влияние модрнистские романы уже заложили благодатную почву, на которую удачно упало зерно латино-американской литературы.
Если говорить о характерных чертах и критериях, то, что я перечислю ниже, не является незыблемым каноном и в тех или иных пунктах авторы иногда отходили от этого списка. Но просто эти наблюдения сформировались в процессе, когда исследователи выявляли общие признаки подобной литературы: никто не пытался изначально специально под них подгоняться.
В магическом реализме существует своя внутренняя логика событий, которая может показаться для читателя абсурдной, но с точки зрения персонажей она в порядке вещей и на неё не реагируют как на нечто выбивающееся из нормы; при этом каких-либо обоснований тому, из-за чего вдруг начал летать поросёнок или человек проснулся с рогами на голове не даётся, событие просто сообщается как факт; эмоции и чувства выходят на передний план, в то время как сюжета в традиционном понимании может не быть вообще; часто, но не всегда, произведение имеет открытый финал; точки над "I" намеренно не расставляются, чтобы читатель мог выстраивать свои версии причин происходящего и дальнейшего развития событий; в произведении особую роль играют символы и образы, иногда перекликающиеся с мифологическими мотивами (например, "Дом Астерия" Борхеса), но обычно они являются не символами, отсылающими к чему-то, а просто некими гротескными странными образами, подобно тем, что бывают во сне, к которому близка и логика повествования; внешнее служит фоном, суть истории упирается не столько в события, происходящие вовне, сколько в переживания, происходящие у персонажей внутри, и описание этих переживаний может быть основательным и подробным, в то время как значимые внешние события могут быть пересказаны в общих чертах; отделить основное от второстепенного бывает затруднительно, поскольку "главным героем" зачастую становится само описание - здесь важно не столько "что" написано, сколько "как"; ракурс истории может то и дело смещаться на точки зрения различных персонажей; идёт явная игра на контрастах в композиции и образах персонажей; причина и следствие, временной хронотоп могут быть намеренно смещены (это называется "инверсия"): сперва конец истории, потом середина, потом начало и т.д.
Т.е., как видите, организовать конкурс работ по литературе магического реализма в традиционном понимании, - задача не из простых. Существуют произведения, требовательные как к автору, так и к читателю. И это правильно, должно существовать разнообразие: лёгкое развлекательное чтиво имеет право на жизнь, оно тоже нужно и необходимо, но нельзя отказываться и от интеллектуальной прозы. Однако же, если проводить конкурс интеллектуальной прозы, материала наберётся значительно меньше. И дело тут не в том, что её пишут снобы, с презрением взирающие на окружающих, создавая литературу "не для всех". Просто это на порядок сложнее как для автора (в плане написания), так и для читателя (в плане восприятия), что естественным образом ограничивает количество и востребованность подобной литературы. В итоге авторы и организаторы конкурсов могут идти на безрыбье на некоторый подлог. Как бы там ни было, явление существует и у него даже в наши дни есть немало ценителей.
3 комментария
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
ВойтиА как же "Мастер и Маргарита"? А что насчет "Вокзала потерянных снов"? МР это или не МР?
Интересный пост, недавно как раз задавалась вопросом на эту тему!
спасибо, что изложили все это в обобщенной форме)))) только я бы Вам предложила убрать фразу про "споры и конфликты", если не трудно - ничего подобного там не было))))) есть размышлизмы и сомнения конкретного автора, то бишь меня, где проводить границу между магическим реализмом и городским фэнтези и мистикой))))
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена