艶美

艶美

 Я видел эту женщину несколько раз. Она появилась вновь – стремительная, яркая, запоминающаяся. Ее алое платье, длинные светлые волосы, большие зеленые глаза преследуют мое сознание с последнего бала, с последней встречи в этом веке…

 Моя ненаглядная – прекрасная танцовщица. Она входила в зал в сопровождении подруг и братьев – таких же очаровательных и приковывающих взгляды. Но лишь девушка в алом, моя незнакомая знакомка, сияла среди них, словно солнце, словно алмаз, словно необычный цветок.

 Когда она кружила в танце, будто порхающая птичка, полы ее платья взметались, точно раскрывался розовый бутон, а в волосах алела лента, словно кровь. Говорила она мало, одаривая собеседника мимолетной улыбкой.

 Впервые я увидел мою голубку несколько веков назад при Императорском дворе. Она была миниатюрной, черноволосой и черноглазой. Приехав с отцом-послом соседнего государства, она околдовала всех своими манерами и образованием, что для женщин тех времен считалось вопиющей неслыханностью. Даже мое древнее, расчетливое и холодное сердце дрогнуло. В тот век мы много говорили, и не было лучшего собеседника для меня. К сожалению, наше душевное наслаждение продлилось недолго – ее жизнь забрали в скорой войне.

 Я долго скорбел, лишившись дорогого друга, запечатал сердце, решив больше не привязываться к людям. Но судьба распорядилась иначе. Спустя два века моих странствий, одинокого книжного блуждания, эта женщина вновь предстала передо мной.

 Возвратившись в Империю, я получил должность алхимика (что соответствовало моей натуре). И хотя ее внешность изменилась: рост увеличился, волосы приобрели ярко-рыжий цвет, а глаза походили на синеву глубокого озера, кожа посмуглела, вне всякого сомнения, та девушка снова вернулась. Переродилась. Я способен распознать человеческую душу.

 При виде ее мое застывшее сердце пропустило удар; меня охватила бесконечная радость и бесконечное неверие. Но стоило завязаться разговору, как все неверие смыло, будто следы на морском берегу. В этой жизни моя радость была простой кухаркой (очень способной), но ум и благородство проступали с удивительной четкостью, что было так естественно. Ей завидовали. Все. Начиная от служанок, заканчивая императорской дочкой. Но моя зазноба держалась стойко и с достоинством. Только мне она открывала свои страхи и печали. Снова мы говорили обо всем, снова я привязался к человеку. И снова она рано исчезла из моей жизни, став жертвой интриг.

 Исчезновение ее во второй раз ощущалось острее и отчетливее, но я несколько пообтерся. Внутренне я был предупрежден и готовился к нашей будущей встрече. Неважно сколько лет это заняло бы. Для меня время более легкая единица.

 Очередное рандеву жизнь назначила нам спустя семьдесят лет. В одно теплое весеннее утро моя барышня появилась в алхимической мрачной башне; ее мужская одежда (вероятно, какого-то родственника) висела мешком на угловатой фигурке, глаза зеленелись темным лесом, а толстая каштановая коса напоминала корабельный канат. Она сказала, что видела сон про меня, будто слышала зов и чувствует – где-то в глубине души – мы давно знакомы. Новая внешность шла ей больше всего: улыбка, словно яркий солнечный луч, освещающий темную пещеру, расцветала на лице подобно цветку, глаза светились добротой и участием. Так ее душа раскрывалась полностью.

 В третьей жизни этот разговор был первым и последним – Империя снова воевала с соседними племенами – моя звезда пошла добровольцем, где снова погибла молодой и такой красивой.

 И вот прошло сто восемьдесят лет, а моя барышня так же прекрасна, как и в первой жизни, так же легка и невероятна. Я пытаюсь поймать ее на балу, но она ускользает, дразня меня алеющим в разных местах платьем.

 Такие, как я, живут долго, ничего не боятся и, скорее, наводят ужас на других, но перед этой женщиной я всегда внутренне робею, гадая, что она сделает или скажет. Моя знакомка убегает, даря танец то одному, то другому кавалеру; на ее тонком лице скользит скука, но правила приличия не позволяют отказаться или незаметно исчезнуть. Я же готов – сколько не убегай, все равно догоню.

Танцоры снова перемещаются по залу, и она падает в мои объятия. В глазах мелькает тень узнавания, музыка уносит вдаль, моя спутница улыбается. Легкое касание рук, шорох одежд – в этот раз я не намерен ее отпускать.

Музыка останавливается, гаснет свет, и под покровом темноты мы исчезаем.

艶美 [enbi] - красота, очарование