10 дней до лета

10 дней до лета

Ночь за учебниками пронеслась монорельсовым поездом. Бесполезно потраченное время. Голова гудит, глаза болят. До лета осталось еще десять дней. Уже сил нет его ждать. Два экзамена и закончится 1990-91 учебный год. Восемь лет этой ерунды. Но в школе будет Таня, с ней единственной можно поговорить об астрале, ментале и других интересностях.

Бабушкин окрик вернул меня в сознание. Время!

Все, что было на столе, я закинула в сумку, бросила ее в коридоре и заскочила в ванную. Через две минуты выпрыгнула в босоножки, схватила ключи и крикнув: “Я ушла”, - вылетела за дверь.

Тани сегодня нет.

До конца уроков 18 минут. Соседи сзади шепчутся, снова что-то срочное обсуждают. А завтра на контрольной будут записки кидать.  Парта справа не блещет интеллектом и строчит в бесплодных попытках успеть и записать, и понять, как решается уравнение со второй четверти. Парта слева - вечные отличники, гипнотизируют математичку, а руки уже на полдороге вверх - вдруг она чего-нибудь спросит. 

До конца уроков 17 минут. Время тянется колючей проволокой. Никуда не выйти. Зато потом - домой и можно схватиться за новую книгу, там есть смысл и интересные люди. А еще хорошо бы сделать записи о вчерашней медитации, такие астральные уровни увиделись, надо не забыть. Вот где настоящая жизнь - в таких путешествиях. 

И вроде столько людей вокруг, такая тоска.

Дома меня рада видеть только Гринка, молодая ризен-шнауцериха с зелеными глазами. Я придерживаю ее за холку, а то положит лапы на плечи и умоет языком, а потом, на спуске, проедет когтями так, что мало не покажется. Иногда мне кажется, что она всё понимает и осознает, но предпочитает пошалить. У нее глаза разумного существа.

- Алиса, поешь чего-нибудь быстренько, да сходи со мной в дальний магазин. И собаку выгуляем заодно.

- Хорошо.

Закидываю в себя хлеба с маслом, беру авоськи (я нужна ради грузоподъемности) и поводок.

Два пакета молока, бутылка кефира и целая куча всяких консервов в железных банках бьют по ногам. Мы плетемся домой и монологи о соседях душат меня. Гринка (эта конища весит уже килограммов шестьдесят) то тянет бабушку вправо-влево, понюхать кусты, то важно вышагивает по центру, цокая черными когтями по тротуарной плитке. Вообще, она воспитанная собака и ведет себя прилично, только не выносит пьяных и велосипедистов. Тут уж ее могу удержать только я.

Но мы живем на самой последней улице в городе и людей тут ходит мало, а ездит еще меньше.

Мы остановились в теньке у поворота дороги. Грина перестала улыбаться бабочке, все ее мышцы дернулись и напряглись. Локаторы ушей потянули за собой большую голову. Я поняла, что сейчас она куда-то рванет и утащит бабушку за собой, плавали - знаем. Я хотела перехватить поводок, но он уже вырвался из ее руки и побежал по плиткам, по траве, к дороге.

Велосипедист на дальней дуге поворота, на той стороне дороги.  Поперек белых полос метеором к нему полетела четырехлапая черная звезда. Синяя машина выскочила слева, бампер блеснул майским солнцем. Они не увидели друг друга. Четыре черные лапы взметнулись к небу. Горизонтальное вращение - поворот, два, три. Бордюр. Удар, скольжение, остановка. 

Машина пролетела дальше, велосипедист умчался, а Грина осталась лежать. Едва глянув по сторонам я понеслась к ней и рухнула рядом. Могучие лапы еще подрагивали, перечно-красные капли текли из черного блестящего носа, зелень ее глаз становилась все холодней, а улыбка в них уплывала всё дальше.

- Не уходи, - молча кричала я.

- Мне пора, - послышалось справа, и я точно знала, что это она. - Так надо. - Золотисто-прозрачная Гринка снова улыбнулась мне и растаяла, а в воздухе осталось обещание встречи. Когда-нибудь.

До лета всё так же оставалось десять дней.