2:34

2:34

Никто не хочет умирать.

Всякая тварь ведома одной глобальной целью – выжить. У животных это выражено в большей степени, нежели у людей, а последние - всего-лишь с ног до головы измазали друг друга жирным слоем дурно пахнущего снадобья под названием «Цивилизация», поведясь на пёструю этикетку. Но что выходит? Когда наступает катастрофа, в сознании каждого – домохозяйки, офисного планктона, аристократа – вспыхивает фейерверком одна единственная мысль: «Я не хочу умирать». Поначалу, человек стремиться контролировать этот внутренний позыв, потом же – спустя недели поэтапного распада – готов перерезать другим глотку за крышу над головой и невскрытую банку тушёнки. Никого уже не заботит, как держаться на плаву в крупной компании; как не провалиться на экзамене, чтобы получить на выходе красную корочку. Вся насущная суета отходит на задний план, а круг интересов сужается до примитивного.

Конец света - в привычном его понимании - ещё не наступил, но человечество уже кусало губы в предвкушении заката своего существования. Виной всему была вовсе не комета, несущаяся навстречу Земле, а группа учёных, решивших воплотить в реальность безумный план – добраться до внешнего ядра планеты. Безусловно, в открытых источниках никогда бы не обрисовали реальные цели этих мудрых мужей, но отчего-то им явно не сиделось на месте - проект поддержали ещё на первом этапе рассмотрения, да с таким энтузиазмом, что вопросы всплывали сами собой. Но у каждой медали есть две стороны, и подобная прыть вполне могла быть продиктована стремлением познать новые грани мироздания. Всё же сколь много тех, кто своим беспокойным умом приводил колесо Сансары в изящный танец, направляя миллионы на путь прогресса. Спасая жизни и даря надежду. Поначалу, их так же считали безумцами;  впоследствии - боготворили. И если бы затуманенные предстоящим успехом умы Александра Невского и Джеймса Шона – руководители проекта - учли вероятность достать из глубин планеты нечто губительное, их ждала бы такая же почесть. Только судьба распорядилась иначе, а, став первыми жертвами болтуньи, они даже не узнали, что из мессий превратились в палачей.

***

Даниэль Глебский проснулся от громкого стука в окно и, приподнявшись на локтях, уставился в плотную ткань жалюзи. Сонный мозг не сразу вычислил, что находится не на первом этаже своего дома, а на тринадцатом чужой квартиры. “Пацан, хватит швырять камни”, - прикрикнул он, но на последнем слоге всё же смекнул, что обращается к мертвецу. Нет, это был вовсе не камень. В окно врезалась птица, которую в полёте настигла смерть, и здесь нечему было удивляться - последние месяцы из-за грибка дохли все без разбора: птицы, животные, люди. С такими взглядами, коими обладал Даниэль, можно было и порадоваться, что проблема с перенаселением разрешается сама собой. Только зараза гасила жизни без разбора, и даже тот соседский парень, что кидал в окно камешки, призывая разделить с мужчиной игру в волейбол, тоже пал её жертвой.

Запрокинув голову назад, он устало выдохнул и поднялся с кровати, чтобы выглянуть в окно. Птица свалилась на широкий подоконник, но, не смотря на сильный удар, всё ещё слабо подрагивала крыльями и приоткрывала клюв, в котором виднелся распухший красный язычок. На её грудке уже проступил жёлтый грибок, а глаза затянула белая плёнка. “Бедняга, нехило тебе досталось, а?” Будто услышав через толщу стекла голос, она из последних сил забила крыльями и стремительно поползла по наклонной поверхности, после чего свалилась вниз, оставив за собой только несколько царапин от когтей на карнизе. Даниэль искривил губы. “С такой высоты она разобьётся и всё это дерьмо закончится,” - подумал он и не глядя отключил будильник, который даже не успел оповестить владельца о наступлении утра. Наконец, оторвав взгляд от опустевшего подоконника, мужчина посмотрел на предрассветный город. Из-за горизонта уже понемногу вставало солнце, а верхние этажи высоток скрывались в лёгкой дымке. Где-то со стороны закаркала ворона, отпевая реквием павшему собрату.

И хотелось растянуть вот это мгновение, простоять так несколько дней, не думая о том, что внизу дороги покрыты аномальным налётом, застигнутые врасплох люди, замерли иссохшими статуями вдоль проспектов и улиц, а сохранившие себе жизнь счастливчики вынуждены периодически выбираться в город, чтобы обшарить подвальные магазинчики для пополнения запасов продовольствия или отобрать их у более слабых, пролив кровь. “Среда, среда,” - пробормотал себе под нос Глебский, покосившись на дисплей смартфона. Всего лишь день недели, а внутри всё сжалось - сегодня придётся покинуть гнездо. Не то, чтобы у мужчины кончились запасы еды, но добыть фильтры для самодельного респиратора не помешало бы. Да и традицию нарушать не хотелось, ведь он как-никак всегда гордился своим педантством в распорядке дня.

Отбросив телефон в сторону, Глебский сменил тесную спаленку на узкую ванную. В ней перегорели почти все лампочки, а две оставшиеся были на издыхании и нервно мигали, от чего мужчина по утрам наступал на одни и те же грабли: спотыкался о торчащие из-за двери горлышки 20-литровых баклажек с питьевой водой. Они лежали на боку в три ряда, и достались Даниэлю от предыдущего владельца квартиры, который либо нашёл пристанище почище, либо получил нож в спину в потасовке – частое явление теперь. Скорее всего, несколько месяцев назад эта картина вызвала бы недоумение: «Ну зачем? Зачем ему столько?», а сейчас богач тот, у кого есть чистая вода, потому что грибок укоренился везде и повсюду. Как бы далеко ты не зашёл, везде можно встретить эту вылезшую на поверхность заразу. Правда, ходит слух о том, что ближе к границе организовали центры наподобие куполов, в которых добровольцы пасутся как козы в стойле. Завуалированное рабство от государства и его партнёров, но с заманчивым лозунгом «Народное спасение» и гарантированным медицинским осмотром раз в неделю, чтобы все были уверены - эти стены болтунья не пробьёт.