5 ёлочных игрушек

Вторая история

Маленький промышленный городок, расположившийся на севере огромной, почти необъятной страны, заметает жемчужно-белым снегом, который касается земли и под грязными ботинками прохожих в скором времени превращается в буроватую массу. Здесь не так много людей и не так остро ощущается грядущий праздник. О нём, кажется, помнит лишь малая часть населения, как, например, продавец газет и журналов, повесивший над окном своего ларька багряную мишуру, или социальные работники, поставившие возле детского дома большую ёлку, от которой плывет по морозному воздуху свежий аромат шишек. Одна из тех, кто ждёт не дождётся наступающего праздника, который вот-вот должен прийти в каждый дом, — меньше чем через день — сейчас стоит перед зеркалом своей спальни.

Те-ре-за.

Не имя, а бальзам, растекающийся на языке при произнесении, заполняющий всё сознание и мысли. Кажется, на это имя должна откликнуться какая-то аристократичная бледнолицая особа с тонкими запястьями, от которых вверх до ключиц идёт лёгкая полупрозрачная вуаль, накинутая на острые плечи. Облачена красавица в шёлковое золотистое платье, перетянутое сверху корсетом, а на ногах её красуются туфли на изящном каблучке, который при соприкосновении с полом издаёт мелодичный звук, похожий на звон колокольчиков.

Те-ре-за.

Получается, что почти так оно и есть, пусть даже у девушки нет в гардеробе ни корсета, ни золотистого платья, зато есть она сама — не человек, а сплошное эстетическое наслаждение, подаренное природой. Вот сейчас красавица стоит перед зеркалом, чуть прищурив серо-голубые глаза с пушистыми чёрными ресницами, и посыпает юные и свежие щеки еле заметным слоем пудры. Затем она убирает пудру в сторону, взявшись за тоненький колпачок блеска для губ, который открывает, а потом наносит содержимое лёгким слоем на мягкие пышные губы. Остаётся лишь подправить густые брови уже давно неиспользуемой по назначению щёточкой от туши, вновь припудрить вздёрнутый немного и покрытый рыжеватыми веснушками носик. Изучив вновь своё отражение в зеркале, красавица мягко улыбается себе, заправляет длинные вьющиеся волосы за уши и в этот же самый момент слышит телефонный звонок.

— Баранински, слышишь меня?

Те-ре-за. Баранински. Тереза Баранински. Враз прекрасное впечатление от имени разбивается о скалы и летит в чёрную пустоту ущелья.

— Баранински, ау?

— А, да, привет, Мить, — вспыхнув мысленно от того, что её вновь называют по фамилии, хотя терпеть этого не может, говорит она. В любом случае виду об эмоциях не подаёт, а только нервно теребит пальцами вязаную кофту на себе и держит телефон у уха. — Как у тебя дела? Лучше себя чувствуешь? Ты уже пришёл?

Юноша отвечает сразу же, довольно резким тоном, ничуть того не смущаясь:

— Нет, нормасом всё. Короче, я сегодня не приду, у меня праздничная тренировка. Да и чувствую себя лучше, вроде горло не болит. Вот, короче, зачем звоню, — сам того не замечая, он заставляет сердце девушки чуть дрогнуть от сожаления. — Ну, это. Завтра, если чё встретимся? У меня отец с матерью укатят по магазинам, вот тогда и приходи. Слишком тепло не одевайся, у меня отопление работает. Да и сядем рядышком, я тебя обниму, всё такое, — после этого он неприятно смеется, чуть ли не гогочет. Девушку это, правда, не сильно трогает. Она привыкла к подобным «подколам» и шуточкам, хотя и становится стыдно, если кто-то когда-либо слышит подобное от её парня. — С НГ тебя, короче! Не грусти, оливье не наедайся, а то жирной будешь. А сейчас просто чудо зато. Ну, в общем, бывай, — он снова заходится беспричинным и режущим уши смехом, и только тогда Тереза умудряется тихо сказать:

— Тебя тоже с Наступающим. Люблю, — вполголоса и подавленно, потеряно, хотя с большим чувством. Больше Митя ничего не говорит, а только сбрасывает вызов, оставляя свою вторую половинку одну. Оставляя её в состоянии тихой грусти и полнейшей отчуждённости от мира. Тереза неслышно опускается на диван, подгибая под себя колени, и глядит в одну-единственную точку на полу, что выбрали её кукольно-холодные глаза в этот самый момент. Пальцы её сжимают нежно-розовую простынь под ногами с силой, отчего белеют костяшки пальцев. Сидя как фарфоровое изваяние на мягкой кровати с пушистыми подушками, Тереза не сразу замечает очередной звонок телефона, вырывающий её из беспамятства.

— Алло? — едва слышимым голосом произносит она в трубку.

— Тес! Привет! Как дела у тебя? — на другом конце провода восклицает тонким голосом подруга Терезы по имени Катя.

— Привет, пойдёт, а как сама? — немного недовольно протягивает девушка, медленно приподнимаясь с кровати.

— Что-то случилось? — мгновенно чувствует Катя настроение Терезы и решает проигнорировать вопрос.

— Нет, то есть… да опять у Мити не выходит на свидание пойти.

— И так уже пять дней подряд… — слышится монотонный голос с того конца. — Ты вообще уверена в том, что у вас, хотя забудь.

— Что у нас? Нет, ты уж договаривай! — хмурит бровки Тереза, мгновенно меняясь в лице и будто бы готовясь бросить подруге какое-то злостное ругательство.

— Мне кажется, — ненадолго останавливается Катя. — Мне кажется, что он тебя не воспринимает, как подобает. Даже никогда не интересуется, как себя чувствуешь, не болеешь ли, как дела? Да и вообще, ты ему уже раз сто говорила, что тебе твоя фамилия не нравится, а он всё «Баранински» да «Баранински». И он тебя хоть с Новым Годом-то поздравил? По-нормальному?! — не унимается девушка, с каждым словом всё более разгораясь. На секунду она понимает, что перегибает палку, поэтому успокаивается и старается дышать чуть глубже. — Прости. Я просто хочу помочь, как подруга. Жаль, выходит как-то резко, — продолжает она сиплым голосом, словно болеет, и, пусть Тереза этого не видит, кусает губы, ощущая вкус крови.