9 месяцев после развода

Глава 3

– Кира, – рычит он. – В чем дело? Открой мне!

– Зачем? – спрашиваю только после того, как перевожу дух.

Не хочу звучать тоскливо или плаксиво. В животе пихается малыш и вопрос получается сдавленным и жалким.

– Я привез документы и драгоценности. Открывай, я не буду ждать две недели. Хочу отдать сейчас.

Нужно было сделать вид, что меня нет здесь! Но размягченные гормонами мозги не сразу сообразили.

Сердце замирает. Не видела его много месяцев. И в этот момент понимаю, что все еще скучаю по нему. И мне все еще больно.

Возвращаются несправедливость и обида. Каждая выплаканная в подушку слеза.

За что ты так со мной поступил, Антон?

Опять пинается ребенок.

Это приводит в чувство.

Этот человек отказался от нас сам. И лучше нам не встречаться больше.

– Я не могу… Я не одета и… Болею, – пытаюсь выкрутиться я.

– Ты издеваешься?

– Нет. Откуда у тебя адрес?

– Ты считаешь, для меня проблема выяснить, где ты живешь?

А то, что беременна – для тебя выяснить проблема?

Прислушиваюсь к резковатому голосу и понимаю, что либо он о моей беременности не узнал, либо она ему глубоко безразлична. Лихорадочно думаю, как он мог вычислить адрес: проследил за мной, допрашивал друзей… Но тогда бы ему сдали, что я в положении…

Он пробил адрес временной прописки.

Понимаю, и выдыхаю с облегчением.

Дрожь проходит.

– Извини, не открою, – я прижимаюсь к двери. – Брось документы в почтовый ящик.

– Драгоценности тоже?

Медлю.

– Да.

Антон вздыхает.

– Не понимаю, какую ты игру ведешь, Кира, и для чего тебе это! Просто открой, это займет ровно секунду.

– Я… у меня проблемы с внешностью, – придумываю на ходу. – Я сильно изменилась и не хочу, чтобы ты меня видел!

Не знаю, что он подумает…

Хотя я ведь не сказала неправды: действительно сильно изменилась, и не хочу, чтобы бывший меня увидел.

Несколько секунд он молчит, затем резко разворачивается и уходит. Ни одного лишнего слова. Уходит так быстро, что расстегнутое пальто развивается.

Смотрю ему вслед.

А если он бросит документы на машину в ящик? Он же ничего не сказал…

Начинаю волноваться. Если так, документы нужно скорее забрать. Некоторые соседи имеют дурную привычку шарить по чужим ящикам.

Он исчезает и выждав минут десять, робко открываю дверь.

Тишина в подъезде.

Набрасываю шерстяной кардиган – из подъезда веет холодом, надеваю тапочки и выхожу.

Антон приехал лично, а не через посыльного передал документы. На него не похоже. Значит или хотел меня увидеть, или может – сам решил поставить точку и забыть обо мне навсегда? Он начинает другую жизнь с новой девушкой. А меня решил вычеркнуть вместе с раздражающими документами от машины.

Спускаюсь на первый этаж и отпираю почтовый ящик.

Из него выпадает мешочек с драгоценностями и ПТС на машину.

– Отлично, – выдыхаю от облегчения, рассудив, что теперь не придется ломать голову, как встретиться с ним после родов.

Главное, чтобы не пришлось переезжать.

Он теперь знает, где я.

С одной стороны, не хочется, чтобы он натолкнулся на меня, когда я буду гулять с коляской. С другой я и так съезжаю после Нового года, это раз, и два – Антон мог просто забросить мне вещи, и больше может так и не появиться. Мне не показалось, что он во мне заинтересован. Скорее он был зол необходимостью везти мне документы. Поднявшись на пролет, бросаю взгляд вниз и вижу машину Антона перед подъездом. Он сам стоит у бампера в сопровождении пары крепких ребят и кому-то звонит.

Бросив взгляд вверх, замечает меня.

И решительно направляется к подъезду!

О, нет!

– Мамочки! – взвизгиваю я, и бросаюсь вверх по лестнице.

Подниматься невысоко, я на третьем живу, но на девятом месяце беременности это ой, как непросто! Я выдыхаюсь на втором пролете, когда Антон уже входит в подъезд.

– Кира, постой!

– Нет, – огрызаюсь я. – Я не хочу тебя видеть!

– Постой, говорю…

И зачем я сказала про внешность? Кажется, он только поэтому за мной ломанулся – чтобы увидеть, что со мной не так.

– Нет, ты останешься и объяснишь, что происходит!

Он решительно поднимается по лестнице, и я ускоряюсь. Нас разделяет один этаж – два пролета. И каким-то чудом успеваю свернуть всякий раз, когда Антон появляется сзади.

Захлопываю дверь в квартиру буквально за тридцать секунд до того, как Антон бьет кулаком в дверь.

– Кира, что за ребячество!

– Я не хочу тебя видеть, – сдавленно объясняю за закрытой дверью. – Я все сказала. Уходи.

Пытаюсь отдышаться. После забега по лестнице колет в боку, а перед глазами потемнело. Еще и живот тянет. Это ничего, все равно рожать скоро. Некоторые даже специально практикуют, чтобы поскорее начались роды.

Присаживаюсь в коридоре на пуфик.

На трюмо с зеркалом высыпаю улов: мешочек с золотом и помятые в кулаке документы на авто. Как повезло, что бывший так и не раскрыл мою тайну.

Нашу.

Кладу ладонь на ходящий ходуном живот.

– Кира! – злится за дверью Антон.

От каждого возгласа сжимается сердце.

– Прощай, Антон, – говорю, чтобы услышал. – Говорить нам не о чем.

– Ты что-то скрываешь?

– Ничего! Это ты подал на развод! Твое решение. Теперь я не хочу тебя видеть и с тобой говорить!

Это заставляет его утихнуть.

Сижу несколько минут неподвижно, затем подхожу к глазку. Бывший ушел.

– Ну и катись ты, – бормочу я, и бреду в гостиную, взяв драгоценности, потому что мне очень нужно лечь.

И подумать, слоит ли переезжать.

Делать этого ужасно не хочется. Не перед самыми родами, только не это… Но и так рисковать я не могу.

– Он нас не разлучит, – бормочу я, устраиваясь на диване.

На боку легче всего.

Малыш немного успокаивается.

Размышляю, почему Антон ушел сразу, как только напомнила о разводе. Или до него дошло, что зря стучит и надоедает. Это ему не к лицу.