9 миров. Найди утраченное.

Пролог

Мир рушился на осколки. В прямом смысле. Сколько это длилось – не знал никто. Да и мог ли знать? Времени здесь не было, и в то же время - было у каждого свое.

Вокруг осколки, тысячи, миллионы, миллиарды… Но никому уже до них не было дела. Может, только новенькие посматривали туда. Хотя, кто знал, посматривают они или нет? Некому было об этом судить.

Чувствовалось, как осколки режут, но не кожу, как это могло бы быть раньше, а самое сердце, которого уже не было.

…они пролетали мимо меня долго, так долго, что уже приелись и не вызывали эмоций. Хотя, какие здесь могли быть эмоции? Так, отголоски того, что когда-то могло ими называться…

Вот маленький осколочек, будто зеркало, с которого смотрит девчушка лет шести, она счастливо улыбается и тянет ручки к щенку, которого ей протягивают взрослые…

Следующий осколок был чуть больше, с него смотрела девушка, улыбаясь юноше и протягивая руку для очередного танца…

И дальше … куча осколков, больших и поменьше, на которых она испытывает радость, горе, любовь, ненависть – то, чего, я уже не могла почувствовать…

Кто эта девочка? Уже не помнится… Может и я. Была ли я когда-то ей? Существовала ли я вообще когда-либо? Не помню, не знаю, не хочу знать…

Последние осколки, после них все начнется по кругу, опять… Они самые большие из всех, которые до сих пор находят свой оттенок горечи…

… взрослая женщина смотрит на мужчину, и в ее глазах отражается любовь и обреченность, которую она пытается скрыть, будто в ее зеркалах души собралась вся боль и усталость человечества. Они сидят в больнице, и человек в белом халате им что-то говорит, лица их грустнеют от этих слов. Мужчина, сидящий рядом, легонько поглаживает ее руку и шепчет то, что можно понять по губам: «Все будет хорошо…».

…вот лежит в постели она. От нее прежней, казалось бы, не осталось и следа: впалые щеки, отсутствие волос на голове, грусть и тяжесть во взгляде, и обреченность, которую уже никак не скрыть. Входит мужчина, который сутулится под тяжестью своей ноши – в его глазах такая же грусть, которую он прячет, смотря на нее все с той же любовью. Глаза ее, видя его, загораются радостью и нежностью, уголки губ приподнимаются в обессиленной улыбке. Он садится на краешек постели и начинает ей читать книгу, легонько поглаживая руку…

Сколько это продолжается? Все заново, по кругу, опять та маленькая девчушка…

Появляется огромный осколок размером с ростовое зеркало. С трещинами, будто от удара кулака, где отражается все тот же мужчина, еще более сутулый, с той же грустью во взгляде, которую уже невозможно скрыть, он стоит возле могилы, любовно поглаживающий ее краешек и что-то рассказывая в хмурое небо…

Что-то меняется. Это не мое воспоминание. Или мое?.. Оно вызывает адскую боль, которая рвет на части остатки души. Вся эта боль выливается в отчаянный, беззвучный крик. И еще, и еще один.

Понимаю, что осколки начали кружиться быстрее, распадаться на мельчайшие частички и ранить, ранить… Кожу? Я кричу, кричу вслух... Но кто здесь может услышать. Больно, больно…

Вдруг перед глазами встает лицо мужчины. Его глаза цвета темного изумруда излучают такую нежность, что, казалось, еще чуть-чуть ­– и можно захлебнуться в ней. Губы изогнулись в мягкой улыбке, а его руки тянулись навстречу мне. Все вокруг затопило светом…