А до счастья было рукой подать!

А до счастья было рукой подать!

"А до счастья было рукой подать"

   Я "пешеход", меня везут на зону - в колонию-поселение. Я еду в машине на заднем сиденье. Рядом со мной сидит моя любимая жена. За рулём батя, а на пассажирском кресле моя мама. Тревоги и страха нет, потому что грусть и печаль от разлуки с любимыми, с родными перекрывают все остальные чувства.
- Сынок, запомни, как бы там оно ни было, отец и мать тебя никогда не оставят.
- Спасибо батя, я знаю.
- И Нюша, тебя никогда не оставит, - крепко прижавшись ко мне сказала моя Настенька.
   КП-19 - моя первая колония. Неделя прошла незаметно, почти через день ко мне приезжали мои родные и любимая супруга. Расставание с любимым человеком, в котором ты души не чаял, давалось очень тяжело, тоска пробирала до глубины души. Через 2 недели мама с Нюшенькой добились от начальства свиданки, и мы с любимой в крепких объятиях кружимся посреди двора на виду у всех арестантов. Как же было приятно чувствовать, у себя в руках любовь всей своей жизни. Прошло всего 2 недели, а нам казалось, что прошла вечность. Мы не могли друг на друга насмотреться, наговориться, нацеловаться.
   На следующий день меня этапировали на КП-26. Увезли далеко от дома, далеко от любимой. Но, снова, через 2 недели моя любовь прилетела на своих крылышках ко мне в объятия, мои родители расплывались в улыбке от умиления. Наша первая полноценная трёхсуточная свиданка, была восхитительна, полная любви и восторга. Мы захлёбывались любовью и жаждой быть счастливыми. Каждый раз расставание разрывали наши души, заставляли нас мучиться и страдать. Слёзки и душевная боль оставались у нас, после окончания свиданий.
   Шло время, каждый месяц моя родная мама с моей любимой женой приезжали ко мне. Тяжёлые сумки, долгие переезды измучивали их, но радость встречи стирала усталость с лица и восстанавливала силы. Частые звонки любимой не давали нам пребывать в унынии, мы поддерживаем друг друга во всём, во всех трудностях и скорбях.
Через 3 месяца меня снова этапируют на другую колонию КП-51. До этой колонии было легче добраться моим любимым, чем до предыдущей. Ежемесячные свиданки придавали нам силы, бодрость духа и уверенность друг в друге. Наша любовь была бесконечной, мы чувствовали, ощущали её на духовном уровне. Нам хотелось делать друг другу приятное, сюрпризы. По возможности мы это делали: романтический новогодний вечер, подарки, стихи посвященные друг другу, письма с нежными ласковыми полными любви словами. Вкусные угощения и различные приятности.
   Моей родной половинки было очень тяжело без своего мужа, без защитника и добытчика. Разные напасти наваливались на мою девочку. Сначала она долго не могла найти работу, а когда устроилась, то и там проблемы не оставили её: домогательство сослуживца, перелом ноги, дурная компания. Все эти события, чтобы не расстраивать, так как были украдены все мои дорогие коллекции. Потом у моей Настюши умирает дед, возникают проблемы с её матерью, увольнение с работы. Всё разрывали мою душу и не давали покоя. Я успокаивал и как мог поддерживал свою любимую. Потом выясняется, что наш дом в деревне ограбили, а мне мои родные не говорили это не могло не сказываться на наших душевных переживаниях.
   И вот мы с моей избранницей жизни приходим к решению жить вместе за территорией зоны, благо такое позволяется по УК. Мы начинаем собирать соответствующие документы. Но, необдуманный, нелепый случай приводит нас к очередному стрессу. Моё солнышко в первый раз ко мне приехала одна, без мамы. Настюша не сдала телефон, который у неё изъяли при досмотре и составили акт об административном правонарушении, на свиданку не пустили. Слёзы заливали лицо моей голубушки, потрясение от произошедшего было ужасное. И тот факт, что нам сейчас вряд ли разрешат жить вместе, наводил на нас ужас. Мою жену оштрафовали и конфисковали дорогой телефон. Боль и унижение пронизывали сознание и совесть.
   Казалось бы, что всё потеряно. Но, наша любовь и желание совместной жизни сотворили чудо, начальник не запретил нам жить вместе, а сказал, чтобы мы собирали документы. Мы ликовали и радовались как дети. Когда моя Нюша, собрала все документы, то приехала с моим батей и его женой ко мне на свиданку. Но, как оказалось, что на свиданку могут пустить только двоих человек - третий лишний. Такие условия, были просто неприемлемы, третьего лишнего просто не могло быть. Это противостояние длилось шесть часов, батю его жену запустили ко мне на свиданку только в 20:00. Настюшу, отец увез в ближайшую деревню в гостиницу. Для нас для всех это был шок, а для нас с любимой - очередные страдания. Хамское отношение сотрудников, неуважительные, бесчеловечные действия вызывали возмущение, негодование, безысходность. Вечером этого дня я звонил Нюшеньки, спрашивал, как она там устроилась. Волнение, тревога не отпускали меня всю ночь. Я молился, чтобы поскорее настал следующий день. Рано утром я опять звонил своей родной, чтобы узнать как она, где она.
   Через несколько часов моя горячо-любимая жена была уже с ключами в руках от нашего нового дома, который она сняла в аренду. Последующие три дня свиданки мы праздновали ещё один шаг к победе. Мы растворялись в любви друг к другу. Наши желания сбывались и мы были счастливы.
   Но, за время отсидки было два случая, которые совершенно замораживали моё сознание от переживаний за своих родных и любимых. Я настолько себя изводил мыслями, что дома не всё в порядке, что с моей Настюшенькой, что-то случилось, я просто сходил с ума. Это было время, когда в колонии были перебои со связью и я не мог дозвониться до дома, чтобы успокоиться. Я просил всех начальников, дать мне позвонить, но эти попытки были безрезультатны. Тогда я нашёл душевного, человечного сотрудника, которая решила мою проблему с помощью своего сотового телефона. Я искренне благодарен этой сотруднице, которая успокаивала мою душу.
   После того, как я отдал все документы начальнику на совместное проживание со своей супругой, меня на следующий день этапировали на КП-48. Плачь раздался в трубке телефона, когда я сообщил об этом свей голубушки. Горький, невыносимый для моей души плачь разрывал моё сердце на куски. Я чувствовал её слёзки на своих губах. Я мысленно целовал её глазки, успокаивал. "Солнышко, родная моя, нам надо быть сильными. Главное не сломаться", - говорил я своей жене.
Начальник сказал, что это месячная командировка. И действительно, через месяц я снова был на КП-51. Ко мне приехала любимая жёнушка, моя ягодка. Мы с ней поняли, что о совместном проживании можно забыть. И мы забыли. Теперь у нас была единственная цель, - через полтора месяца подача документов на УДО.
   Несбывшаяся мечта о совместном проживании - это было не единственное наше разочарование. С самого начала срока, мы с моей любимой грезили амнистией. Сначала на декабрь 2016 года приуроченное - к 100-летию Государственной Думы. Потом на май 2017 года - к Дню победы. Потом к ноябрю 2017 года - приуроченная к 100-летию Великой Октябрьской Социалистической революции. Потом к 12 декабре 2017 году - приуроченная ко дню Конституции. Всякий раз надежды и всякий раз расстройства и разочарование, злость и трата нервов.
   Неожиданно в начале ноября 2017 года меня этапируют в Кежемский район в КП-13, на север Красноярского края. Эта новость ошеломляет и повергает в очередной шок всех. Слёз больше нет, плакать ничем и мы принимаем всё как должное. Мой мозг разрывала мысль, что я отдаляюсь от любимой очень-очень далеко и я не позволю ей сюда приехать в эту таежную глухомань, а значит, мы увидимся очень не скоро.
   С КП-13 меня переводят на КП-12 - еще дальше в глушь. Там я понимаю и принимаю однозначное решение, что здесь я ненадолго.
   Меньше чем через месяц меня увозят в Красноярск как бывшего сотрудника ОВД, в колонию, где должны содержаться БСники. Я добился своего, я еду навстречу к своей любимой, я еду домой. Сколько же мытарств мне пришлось пройти, пережить, чтобы вернуться в объятия к своей голубки.
   В "столыпине" меня заставляют снять золотое обручальное кольцо. Кольцо с которым я почти полтора года по всем колониям проехал, захотели отнять. Я отказался его сдать. Тогда, конвой вызвал своего начальника и тот уверил, что всё будет в порядке, они обязаны изъять его у меня. В общем, кольцо я отдал на сохранение.
   Я еду. На моём лице сияет улыбка, на душе такая благодать, умиротворение и спокойствие. Меня больше ничего не беспокоит и не волнует. То, о чём мы с Нюшенькой так долго мечтали, молились - исполнилось. Это было чудо, Божья воля. Я шептал про себя: "Нюшенька, я еду к тебе. Родненькая моя, подожди немножко". Я не слышал голос своей жены больше месяца, я так сильно соскучился.  Колёса стучат, сердце бьётся, душа поёт - мне хорошо.
   Но вот меня привозят на ТПП (транзитно-перевалочный пункт). Почему? Я же должен быть на колонии, где сидят бывшие сотрудники, я уже должен позвонить своей Настюше. Но, я на ТПП пребываю двое суток и меня вновь увозят. Ну теперь-то, точно в колонию, думаю я. Меня же ждёт моя родная, она же переживает. Но Меня везут на СИЗО-1. Что? Зачем?
   На СИЗО я донимаю всех сотрудников и начальников, претензиями, что я здесь не должен находиться. Звонить мне не дают, говорят, что у меня нет карточки. Так откуда она у меня возьмется, если никто не знает что я здесь? "Дайте позвонить" - кричу я. Через семь суток, самый уставший от меня сотрудник позволил позвонить мне со своей карточки. Я звоню, но дозваниваюсь только до бати, который говорит, что они все приедут завтра. "Слава Богу" - выдохнул я. Всё, облегчение, я жду. Завтра никто не приехал, не на следующий день, ни в последующие. Это потом я узнал, что свиданки с транзитниками запрещены. Один Бог знает сколько нервов я за эти дни извел. Одиннадцать суток, мучительных, долгих одиннадцать суток я сидел в тюрьме и думал о своей любимой жене. Но я был уже в городе, т.е. оставалось совсем немного подождать и мы будем вместе в любви друг у друга.
   Девятнадцатого числа меня переводят на КП-39. Сердце стучит как отбойный молоток. Волнение от скорого сводит меня с ума. Всё ближе и ближе к любимой. Первым делом я оформляю логин, звонки. На второй день я бегу к телефону в предвкушении услышать складкий, мелодичный голосок своей любимой. Я ей звоню, но трубку никто не берёт. Звоню еще раз - никто. Звоню маме - отключено. Ничего не понимаю. "Где все?". Звоню бате.
- Батя, батя, Здорово. Где Настя?
- Сынок, она тебе ничего не сказала? Она же тебе бросила.
- Что?
- Она сказала, что подала на развод.
   Я повесил трубку. В голове мысли метались как ураган, всё перемешалось. Я не мог сосредоточиться. Всё тело охватил мандраж. Сердце стало стучать всё сильней и сильней. В горле пересохло. В глазах зарябило. Что приходит? Что произошло? Дышать становилось труднее. Душа ушла в пятки, я ничего не чувствую, кроме боли, в сердце. Я не мог поверить услышанному. Может он что-то напутал или не так понял, а мне сказал какую-то ерунду.
   Вечером я позвонил снова Насти, бесконечные гудки убивали меня. Позвонил маме. Мама подтвердила слова бати. Я пытался выяснить насколько её решение серьёзно, но даже это не имело никакого значения, мне нужно было поговорить с женой.
На следующий день, утром:
- Настюша, Привет моя хорошая, Привет моя любимая.
- Привет. Послушай. Нам больше не стоит быть вместе. Я много думала и решила.
- Настюшенька. Настюшенька. Настюшенька. Постой. Что ты такое говоришь? Это же я, Нюша, твой любимый, твой родной.
- Я говорю, мне 20 лет, а я себя чувствую на все 40. Я устала так жить. У меня пропали к тебе все чувства. Я тебя не люблю. Не звони мне больше.
   Она оборвалась связь и мою жизнь. Я почувствовал что умер, что меня нет. По мужскому, суровому лицу побежали слезы. Всё тело, как будто пронзили острыми железными прутьями. На меня как будто вылили ведро с кипятком. Моё сознание убежало и не приходил в себя. Я не мог поверить что сейчас со мной говорила моя любимая. Голос отрешённый, чужой, бездушный, жестокий. "Я же приехал, любимая" - крутились в голове слова. "Я наконец-то приехал к тебе".
   Всё вокруг потеряло всякий смысл. Зачем всё это было? Я не верю. Не может быть. Здесь что-то не так, такая сильная любовь и просто испарилась, растворилась. "Не люблю" - откуда это? Воспоминание её слов жгло сердце, прожигало душу, оставляя в ней огромные дыры. Мучительные боли стали истощать мой организм. Лицо не просыхало от слёз, а бессознательное состояние нарушило всю мою жизнедеятельность. Я ничего не мог делать, у меня не было никакого желания быть, находиться, существовать.
   Ещё через несколько дней моя любимая жена, смысл моей жизни, призналась мне, что у неё есть парень, который за ней давно ухаживает, что он очень хороший, у них всё серьёзно. Что я могу за неё не переживать, что она в надёжных руках.