А потом я встретила тебя вновь

Пролог

-- Любого человека, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять...-- сообщает мне поставленным голосом, адвокат моего мужа, поднимая свой зад с кресла.

Его хладнокровный взгляд скользит по мне, словно по пустому месту, не выразив ни одной эмоции.

«...и где-то в глубине души он будет знать, за что» -- заканчиваю за него мысленно знаменитую цитату Фридриха Дюрренматта, пока он неспеша обходит стол...

Солнце заливает кабинет ярким светом, подчёркивая строгость и дороговизну массивного рабочего стола со столешницей из натурального камня, и всего интерьера в целом.

Я сижу перед ним на стуле в длинной чёрной юбке с разрезом по самое не хочу, закинув ногу на ногу, крепко сцепив пальцы рук на коленях.

На мне чёрный пиджак. Чёрный топ. Чёрные туфли на высоком каблуке. Под всё это чёрное великолепие из прошлого, я надела сегодня кроваво-красное бельё, купленное специально для этого допроса. Но об этом ему, и моему мужу, знать не нужно. Пусть наслаждаются моей траурной обёрткой. Пока...

Мои волосы закручены в тугую низкую шишку. Спина прямая. На лице ни одной эмоции.

И только внутри я сейчас горячая, как ад.

-- А у тебя Анна Дмитриевна, -- какого чёрта он мне тыкает? Козёл! --

нет работы и, как следствие, дохода. Бизнес свой ты бездарно профукала. Чем ты собираешься детей кормить?

Бизнес свой я великодушно подарила нуждающимся. И у меня есть работа. Странно, что ты, мудак, этого не знаешь...

Мой взгляд упирается в пряжку его ремня, когда он присаживается на краешек стола перед моим носом. Не самое лучшее место для созерцания во время допроса у мужчины, но больше мне смотреть некуда: ниже - его пах, выше - обжигающая глаза, белизна его рубашки.

-- Ты не спишь по ночам...

Мне негде спать придурок.

-- Кидаешься на людей...

Он первый начал...

-- У тебя все признаки эмоционально неустойчивого расстройства личности...

Это серьёзный диагноз, дебил...

Я продолжаю внимательно рассматривать его пряжку. Она у него классическая и, на первый взгляд, самая обычная. И только хорошо к ней присмотревшись, понимаешь, что она у него кованая. Не самая лучшая, но и не самая простая в этом ценовом сегменте.

-- Водишь домой молоденьких любовников, пользуясь тем, что муж с утра до вечера работает, чтобы ты ни в чём не нуждалась.

Дальше можно не слушать...

-- Тебе перед детьми не стыдно? Анна Дмитриевна...

Сердце в груди вздрагивает, ожив, впервые с начала нашей беседы. Усилием воли, останавливаю его, переключив внимание на поиски царапин на пряжке его ремня.

Интересно, он только мне так откровенно под нос свой пах суёт или всем?

-- Стыдно, конечно, -- голос мой, после долгого молчания, звучит, как привет из преисподней. Прокашливаюсь, прикрыв рот рукой.

-- А ты в курсе вообще, что благодаря тебе младшим братьям-близнецам твоего любовника, будет некому помогать, если я его посажу... Тебе их не жалко?

Он зачем мне это говорит?

Неужели он думает, что любовник нашёптывал мне на ухо эту ценную информацию, когда меня трахал?

-- Это я его ударила, вы же знаете... -- меняю позу, повернув лицо так, чтобы он видел остатки моего синяка, который я получила, совершенно случайно ударившись о стену.

Никогда не предполагала, что когда-либо буду вынуждена выступать в роли абьюзерши, издевающейся над своим мужем, но, кажется, у меня нет выбора.

-- Ты же понимаешь, что после всего вышеперечисленного, твой муж, как минимум, может влёгкую отправить тебя на принудительное лечение в психушку и, -- делает паузу, -- дети тебе, в этом случае, не светят... -- заставляю себя ему кивнуть, послушно соглашаясь с его выводами.

Мой муж - грёбаная душка, и жертва моего насилия.

И это было бы смешно, если бы не закончилось для меня столь печально.

-- Ты всё ещё настаиваешь на разводе?

-- Нет, конечно, меня всё устраивает, -- говорю, и голос мой совсем не дрожит.

-- Ну, коль ты всё понимаешь... -- он, наконец, избавляет меня от созерцания своего паха. Поднимается. Идёт на своё место.

А я, в конце концов, успеваю нормально вдохнуть, пользуясь секундной передышкой, пока он неспеша обходит свой стол. Даже рассмотреть его получается.

Высокий. За тридцать на вид. Белоснежная рубашка, чёрный костюм по последней моде - именно так я себе и представляла всегда преуспевающего адвоката. Тёмные волосы зачёсаны назад. Ни одна волосинка не выбивается из его идеальной причёски. Его можно было бы назвать красивым, если бы не скошенный подбородок, маскируемый аккуратной модной бородкой.

-- Я могу быть свободна? -- спрашиваю, дождавшись, пока он сядет.

-- Конечно, только вот тут подпиши...-- раскладывает на столе бумаги.

Не читая, ставлю автограф, чувствуя, скорее интуитивно, его довольную ухмылку.