Абрикосовая пани

Абрикосовая пани

1.

Это была моя первая осень в новой школе.
После развода мама перевезла меня в Минск к бабушке, оставив родной Витебск и папу в прошлой жизни. В школу я пошёл спустя два летних месяца. Моя классная руководительница Татьяна Семёновна – она же учитель истории, - представила меня моим новым одноклассникам и предложила занять свободное место за последней партой в правом крайнем ряду у окна. За партой никто не сидел, так что я принял её предложение с благодарностью. Вливаться в сложившийся коллектив в первый же день – не входило в мои планы. Я был тихим, отвечал односложно и не испытывал никакого интереса к одноклассникам. А они испытывали. То и дело заводили со мной разговоры. Вернее, пытались. Но, как я и сказал, вливаться в коллектив в первый же день я не собирался. Да и спустя четыре недели – тоже.
На один из классных часов Татьяна Семёновна организовала поход всем классом в Лошицкий парк. Но не ради прогулки, а исключительно с образовательной целью.
Если бы я мог знать, что случится в тот день, прогулял бы это мероприятие без зазрения совести. И возможно, тогда не произошло бы то, что произошло.

- Говорят пани Ядвига была несчастлива в браке. – Изрекла Татьяна Семёновна трагическим тоном, когда мы, столпившись вокруг неё полукругом, выжидательно вслушивались в её оживлённый рассказ. – И это несмотря на то, что Евстафий Иванович её просто обожал. Даже привёз из Японии магнолию кобус и посадил напротив окна Ядвиги.
- Тоже мне, поступок…- фыркнула Леся Кулик и намотала на указательный палец рыжую прядь волос, да так сильно, что его кончик побагровел.
- И чем же это не поступок? – удивилась Татьяна Семёновна.
- Ну, на кой ей эта магнолия?! Лучше б Баленсиагу ей подарил. – Хохотнула та в ответ. Одноклассники подержали её ответными смешками.
- Видишь ли, - возмущённо поправив очки, проговорила учительница - По тем временам, переделать целую усадьбу по прихоти девушки – было дороже чем эта ваша Баленсиага, - заверила она и добавила: - прости, Господи!
- Спорим, классуха понятия не имеет, что это такое! – шепнул мне на ухо Игорь Радкевич. В ответ я выдавил некое подобие улыбки, размышляя о том, почему в качестве собеседника он выбрал именно меня - новичка, проучившегося в его классе без года неделю. Вместо того, чтобы разделить эту новость с Серёгой Протосевичем или Колькой Бабичем – его закадычными друзьями и по совместительству одноклассниками.
- Никто доподлинно не может сказать, что именно произошло на балу, который Евстафий устроил по случаю тридцати пятилетия Ядвиги. – Продолжала свой рассказ Татьяна Семёновна. - Поговаривают, что он застал свою благоверную за изменой…
- Ещё бы! – снова шепнул Игорь. – Надоело спать с дедом. Потянуло на кого-то по моложе… - он заговорщицки пихнул меня локтем. Будто я был такого же мнения. А я не был. Поэтому промолчал. Даже не улыбнулся.
- Случился страшный скандал! А на утро Ядвигу нашли мёртвой. Её любимые собачки принесли в усадьбу шляпку, а когда Евстафий, заподозрив неладное, бросился на её поиски, то нашёл любимую в реке недалеко от усадьбы.

- По любому, он её и утопил! – вновь прокомментировал Радкевич, но на этот раз в полный голос.
- Это официально не доказано! – поспешила оповестить его Татьяна Семёновна. - До сих пор историки гадают, что стало причиной смерти пани: суицид, убийство или несчастный случай.
- Знаем мы, как это делается! – важно бросил Игорь, и подмигнул мне.
- Клевета наказуема, между прочим! – напомнила учительница.
- Так ему всё равно, он же давно помер. – Развёл руками Радкевич.
- Может быть и ПОМЕР! – выделив интонацией последнее слово, согласилась учительница. – Однако, призрак Белой пани и посей день можно увидеть гуляющей по усадьбе.
- Белая пани? – подала голос Маша Бровка, которой в классе придумали обидное прозвище «Монобровка», хотя её брови были абсолютно нормальными.
- Так называют призрак Ядвиги. - Пояснила Татьяна Семёновна. – Она появляется в роскошном белом платье и только в полнолуние. Кстати, этой ночью как раз ожидается полнолуние!
- А правда, что Евстафий Любански посадил абрикосовое дерево в память о своей любимой? – с придыханием, спросила Рита Космач – отличница и местная литературная энтузиастка. Она вела колонку в школьной газете и активно снабжала её своими стихами. Которые мне, признаюсь, не нравились.
- Хороший вопрос, Риточка! – с тёплой улыбкой отозвалась Татьяна Семёновна. Она выдержала паузу, поправляя очки и продолжила: - После трагической кончины Ядвиги, Евстафий долго не мог прийти в себя. И да, он действительно посадил маньчжурский абрикос на том месте, где утопилась пани. А после, уехал на Кавказ, где, собственно, и умер в тысячу девятьсот семнадцатом году. – Она вновь поправила съехавшие очки и добавила: - К сожалению, абрикосовое дерево не уцелело.

Татьяна Семёновна трагично вздохнула и спросила:
- Ещё будут вопросы?
После этой фразы наша щебечущая толпа умолкла. То и дело бросая друг на друга любопытные взгляды.
- Ну, раз вопросов нет. – Выдохнула учительница и сложила руки в замок. - Тогда, пройдёмте в саму усадьбу. Поговорим о том, какой быт вела чета Любански.
- Уверен, Баленсиагой там и не пахнет! – бросил шутливо Игорь и состроил рожицу обернувшейся на его хохот Леси.

Поднявшись гуськом по деревянному крыльцу, мы ввалились внутрь усадьбы.
- Ничего руками не трогаем! – шикнула на нас Татьяна Семёновна и сделала такое выражение лица, что мы сразу поняли: ослушаемся и хороших оценок нам не видать. – Поняли?
Мы молча кивнули.
- Вот и хорошо! – одобрительно прощебетала она. – И не шумите! Чтоб никаких криков и хохота!
Дождавшись наших понимающих кивков, она развернулась и застучала каблуками в сторону усатого мужчины в костюме. Побеседовав с ним, она сделала нам знак рукой и произнесла:
- Пойдёмте!

Вышагивая по вестибюлю размашистым шагом, Татьяна Семёновна чеканила свой рассказ, то и дело останавливаясь у старинных стульев и кресел с потёртыми сиденьями. Я не вслушивался в её рассказ. Честно говоря, мне было не интересно. Хотя сейчас понимаю, что надо было. Возможно, эти знания помогли бы мне спасти человека.
- Усадьба делится на две зоны: Парадную и Личную. – Обратилась к нам Татьяна Семёновна. – Мы сейчас находимся в парадной зоне! – объявила она. – К сожалению, предметы интерьера, ни одних из прежних владельцев, не сохранились. До наших дней дожили только камин и изразцовые печи.
- Какие печи? – переспросил Серёга Протосевич.
- ИЗ-РАЗ-ЦО-ВЫЕ! – продиктовала Татьяна Семёновна. – Изразцы – это керамические плитки, которыми покрывали камины и печи. Очень красиво и эффективно в отоплении помещения. – Подняв указательный палец в верх, нравоучительно заявила учительница.
- Понятно – со скукой в голосе, отозвался Протосевич.
- Пойдёмте дальше. – Скомандовала Татьяна Семёновна и повела нас рассматривать антикварную мебель и предметы устаревшей роскоши, которую нам – поколению Баленсиаге и пресловутых вейпов – оценить было трудно.
- Савич! Савич! – позвал меня Игорь Радкевич. Он протиснулся сквозь одноклассников, шаркающих подошвами вслед за учительницей и встав со мной вровень, спросил:
- Что думаешь?
- Ты о чём? – не понял я.
- Да об этой Белой пани. – Пояснил Игорь.
- Не знаю. – Пожал плечами я. – Интересно, конечно, почему она умерла, а всё остальное как-то…
- Вот и мне по барабану эти ковры, да табуреты. – Признался Игорь. - А вот призрак пани. Это уже любопытно. – Прищёлкнул языком он.
- Ты что ж, Игорёк, в призраков веришь? – вклинился в наш разговор Протосевич.
- Верю. – Отозвался тот.
- Ты ещё скажи, что Дед Мороз существует. – Хохотнул Сергей и обвёл товарища насмешливым взглядом. В ответ Игорь саданул его в плечо. Протосевич скривился от боли, но не издал ни звука. Влияние Татьяны Семёновны на наш класс было слишком велико.
- Так давай проверим! – сквозь сжатые зубы процедил Игорь. – Или слабо?
- А вот и не слабо! – расхорохорился Протосевич.
- Тогда, спорим? – Игорь протянул ему руку.
- Спорим! – ответил Серёга и сжал ладонь Игоря.
- Савич разбей! – не отводя взгляда от товарища, попросил Игорь.
Я разбил. Хотя сейчас понимаю, что не надо было этого делать. Не разбей я их руки, не влез бы в переделку. И, возможно, один из нас остался бы жив.