Ад на ладони

I. Дом

 Этот дом должен быть особенным! Я поняла это как только машина наконец выползла из чахлого, вопиюще запущеного парка, заступавшего само строение. Мой восторг просто хлестал через край и я, как маленькая девочка, ерзала и вертелась, не в силах сидеть спокойно. Папа и брат ехидно улыбались, поглядывая на меня в зеркало заднего вида, но, вопреки обыкновению, это нисколько меня не задевало. Да что значат ухмылки, когда я спинным мозгом чую уйму сокровищ, пока скрытых от моих глаз и рук!

 К моменту, когда папа заглушил мотор, мп3-шник, блокнот с записями, карандаш и телефон, до этого разбросанные по сидению, вернулись на свои законные места, а я уже вылетела из салона. Сумку - через плечо, телефон - поглубже в задний карман шорт, прищепка плеера надежно вцепилась в бретельку майки, а пальцы мнут амбушюры наушников, норовя запихать их в уши - в общем, к работе готова! Пританцовывая, я то с вожделением рассматривала дом, то возмущенно оглядывалась на родичей, испытывающих мое терпение.

 Наконец брат с ящиком инструментов под мышкой очень-очень неспешно начал подниматься по ступеням. Его зловредная улыбка говорила о том, что меня самым наглым образом провоцируют. Ну, отвесить ему подзатыльник можно и дома, подожду, не хочу встревать в потасовку, неизменно последующую за этим невинным проявлением сестринской любви. Не то чтобы я его боялась - он младше на год, но крупнее и выше, эдакий эпический викинг в современных шмотках, - просто драке нужно отдаваться целиком! Оценив мою выдержку, братец наконец ускорился и отпер дверь.

- Воу-воу, полегче, сестренка! - я практически протаранила его, врываясь в дом. Да, я получила желаемое - и это моя стихия!..

 Дело в том, что одно из моих многочисленных хобби неожиданно стало приносить доход. Владельцы запущеной недвижимости, желая поскорее от нее избавиться, нанимали нашу семью для уборки и косметического ремонта. Скрывая недостатки и подчеркивая достоинства дома, мы значительно увеличиваем шанс скорой продажи, пополняя таким образом свой семейный бюджет. И однажды я кое-что придумала... Что я делаю? Выбираю из старья, предназначенного на выброс, вещи поперспективнее, мою, чищу и, полагаясь на свой вкус, даю им вторую жизнь и нахожу покупателя. Папа с братом считали мое занятие невинной придурью, но когда мне впервые удалось выручить за партию всякой мелочевки, журнальный столик и пару стульев сумму, превысившую их заработок, в "экспедиции" меня стали брать куда охотнее...

Пустой пыльный холл оказался менее просторным, чем можно было ожидать, глядя на представительный фасад. Беглый осмотр, подтвердивший, что ловить здесь нечего, - и я резво взбежала по лестнице, заслуживающей более аккуратного обращения, наверх. Древние перила, насквозь сточенные шашелью, покорили мое сердце замысловатой резьбой - не удержалась и повела рукой, смахивая прах веков. Гладкая, обласканная тысячами прикосновений поверхность дерева казалась теплой, как галька на морском берегу. Ступени огорченно скрипели, потревоженные моими шагами, подобно псу у дома, ворчанием дающему знать, что пришелец обманывается, если чувствует себя в безопасности... Лестничный пролет заливало утреннее солнце и, пусть это высокое изящное окно и было грязным, но более мирное место сложно было себе представить. С улыбкой человека, выигравшего джекпот, я бесстрашно продолжила восхождение. 

 Вторым этажом безраздельно владело гулкое эхо. Переходя из комнаты в комнату, хранящих печать величия, предшествовавшего нынешнему упадку, я сочувствовала дому. Он заслуживает лучшей участи. Образ пса не покидал меня - сенбернар, верно служивший хозяевам, а теперь брошенный, - старый, слепой дом... Отставшие обои свисают, как клоки шерсти с собачьего хвоста; прохудившаяся крыша дает влагу плесени, лишаем расползающейся по потолку; потемневший, целую вечность не чищенный паркет... Ситуация тяжелая, но не критичная, не понимаю, почему его еще не купили? Да, от города далековато, но здесь чувствуется великосветский шик, неподдельный аристократизм - и плечи сами собой расправляются, богатенькие такое любят. Ну ничего, мы уж постараемся его приаккуратить!

 Забавы ради простучав парочку стен, я поднялась на чердак. Осторожно приоткрыв дверь и убедившись, что на меня ничего не падает, проскользнула внутрь. Скудное освещение мешало правильно оценить размеры помещения, но навскидку оно казалось необъятным. Метрах в двадцати по правую руку нашлось окно, вплотную заставленное всякой рухлядью. Попытка разобрать ее увенчалась успехом, но при этом главная преграда, оказавшаяся уродливой полусгнившей шифоньеркой, с оглушительным грохотом обвалилась мне под ноги. Пыль весело заплясала в потоке мутноватого света. С лестницы послышался голос брата: "Ты там жива?", и безудержное чихание было ему ответом.

 Я заново огляделась. Так вот куда делась почти вся мебель с этажей, по крайней мере - худшая ее часть!

 Через три четверти часа мой энтузиазм сменился глухим разочарованием - похоже, что указание владельцев "выбросить весь хлам на свалку" придется исполнить дословно. Все мое богатство составили старое помутневшее зеркальце с ручкой, три книги без титульных страниц и обложек, имеющие скорее эстетическую, нежели материальную ценность, и маленькая, с ладонь, куколка. Смирившись,я спустилась вниз, к брату и отцу, обрадовав их перспертивой вволю поработать грузчиками.

 К вечеру все окна сияли кристальной чистотой, следы плесени едва виднелись - а я не чувствовала ни рук, ни ног. Брат жужжал шлифовальной машинкой и, пусть голова раскалывалась, - паркет был идеально начищен от первой до последней половицы.

 Мебель с чердака громоздилась на тряпье в холле подобно терракотовой армии императора Цинь, и сумрачные тени меланхолично наполняли углы...