Агентство удивительных услуг. Хольда

Агентство удивительных услуг. Хольда

После похорон отца и вступления в наследство Кайлен Неманич первым делом рассчитал всю прислугу, выплатив им жалование на полгода вперед. Учитывая, что и отец не забыл о слугах в своем завещании, никто не обиделся. Они вполне довольствовались объяснением, что Кайлен собирается уехать из дома, притом сам не знает, на сколько, и потому прислугу оставить не может. Это, разумеется, было правдой: те, в ком течет кровь народа холмов, никогда не врут. Просто это была не вся правда.

Пока отец был жив, Неманичи изображали вполне обычную для Семиграда благополучную дворянскую семью смешанных кровей: младший отпрыск младшей ветви княжеского липовского рода, его жена-латенка, тоже из очень хорошей семьи, и их сын — все без малейших подозрительных особенностей и странностей.

Кайлена эта необходимость скрывать некоторые вещи даже от слуг в своем собственном доме всегда раздражала. Тем более, он прекрасно знал, что некоторые другие семьи жили иначе и прислугу нанимали из тех, кто подписал Пакт. И он собирался сделать так же, хотя это была непростая задача: даже среди всех жителей Кронебурга найти хорошего слугу было непросто, а подпактных было намного меньше, а тех, кто шел в слуги, среди них было еще меньше. И они, как правило, уже имели хорошее место, которое не собирались менять.

Но Кайлен твердо намеревался разобраться с этим сложным делом, так или иначе. Потому что обычное положение вещей ему за двадцать с лишним лет жизни надоело безмерно. Вести полностью двойную жизнь было идеей матушки, которая не хотела давать никому ни малейшего повода для подозрений. Она говорила, с головой хватает и того, что она стареет куда медленнее отца. И дальше эти разговоры не продолжала. И Кайлен не продолжал: это была плохая тема, чересчур печальная.

Поговорили они об этом только после похорон, уже в холмах. Матушка выглядела непривычно помолодевшей, такой же, как в раннем детстве Кайлена. И непривычно печальной — такой он ее не видел никогда.

«Я знаю, что он правда не смог бы здесь, — говорила она. — Это для меня тут второй дом, а для него — чужой мир, который навсегда оторвет его от Родины и от людей. Холмы стали бы для него тюрьмой…»

Человек тоже мог помолодеть в холмах и прожить здесь очень долго. Но, в отличие от тех, в ком текла кровь эс ши, жителей холмов — как в матушке и самом Кайлене — человек не мог отсюда выйти после того, как заканчивался обычный срок его жизни. Никогда и ни за что, даже ненадолго — вне холмов он умер бы мгновенно.

Кайлен знал, что матушка права: отец ощущал бы это тюрьмой, потому и отказался уходить в холмы давным-давно и решения своего не поменял. А еще Кайлен теперь знал, что они изображали обычную человеческую семью не для того, чтобы избегать подозрений. А для того, чтобы Мелин Неманич могла пореже думать о том, что ей рано или поздно придется потерять мужа и остаться одной.

Но после смерти отца в этом больше не было необходимости. Так что Кайлен собирался быть собой — в тех пределах, в которых позволял Пакт. А еще, раз уж он теперь, после смерти отца и ухода матушки в холмы, стал единственным полноправным владельцем дома, он хотел сделать на первом этаже книжную лавку. Ему нужно было какое-нибудь постоянное достаточно увлекающее его занятие, помимо некромантии. Услуги некромантов требовались редко, а всерьез заниматься зельями или гаданиями у него не лежала душа, так что Кайлен решил продавать книги.

Именно для этого он и уехал из дома на год с лишним: искать книги для будущей лавки. Отличный способ отвлечься. Как и переделать треть дома в магазин — отличный способ не вспоминать всякий раз о том времени, когда был жив отец. Отцовскую лабораторию в мансарде, которая теперь была лабораторией Кайлена, он тоже собирался переделать полностью, заодно перетащив из матушкиного целительского кабинета все, что она не забрала с собой в холмы. Например, медицинскую кушетку на колесиках, которую можно было легко переделать в прозекторский стол.

Некроманту очень нужен прозекторский стол, а стихийному магу, которым был Лука Неманич, ничего подобного не требовалось. Лабораторного оборудования и аптечных шкафов для зельеварения — тоже. Так что Кайлен собирался совместить в одной мансарде бывшую лабораторию отца и кабинет матушки и добавить сверху чего-нибудь своего, чтобы превратить это все во что-то совершенно третье.

Отец болел довольно долго, и прожил, матушкиными стараниями, куда больше, чем могли ему дать обычные медики. У Кайлена было время привыкнуть. Но в полностью опустевшем доме, без слуг и без родителей, все равно оказалось отвратительно непривычно. Одних перестановок мебели тут явно было недостаточно, и Кайлен уехал за книгами.

Он гонялся за ними со страстью настоящего охотника: колесил по разным странам, собирая тома, манускрипты, инкунабулы и даже брошюры для будущей лавки, отбирая только то, что действительно стоило его придирчивого внимания. То, что он с удовольствием взял бы в личную библиотеку — уже понимая, что далеко не все окажется готов потом продать, что-то оставит себе. Слишком уж хорошо он выбирал. Две трети из этих книг были подпактными — то есть, содержали знания о колдовстве, которыми нельзя делиться с посторонними. Оставшуюся треть составляли библиографические редкости, доступные любому человеку, если у него только хватает денег, чтобы покупать такие книги.

Вернувшись в Кронебург, он немедля объявил в местной газете, что скупает достаточно интересные книжные редкости и нанял рабочих, чтобы переделать первый этаж дома. К концу декабря там стояли рядами новенькие шкафы, а у Кайлена наконец-то было достаточно книг, чтобы заполнить эту свежесозданную сокровищницу, еще пахнущую мебельным лаком и столярным клеем.

Он сам почти все это время прожил в холмах с матушкой, появляясь в доме лишь изредка, проследить за ходом работ и посмотреть на очередные экземпляры, принесенные ему на продажу. Но теперь лавка была готова к открытию, даже красивая медная табличка на парадном крыльце имелась, с надписью «Лавка удивительных книг Неманича» сразу на всех местных языках. Сверху, самыми крупными буквами — на липовском. Кайлен свое происхождение по отцу ценил не меньше, чем материнскую родословную. В честь которой была вторая надпись, на высоком наречии народа холмов. Его вполне можно было принять за изрядно устаревший латенский — тот, на котором написаны древние сказания, легенды и баллады. Так что Кайлен ничуть не нарушал Пакт, но, как себе и пообещал, оставался собой насколько возможно.