Агнесса Иммануиловна Крупп

Дамская сумочка

  Она была занята! Она набрала полную ванну воды, бухнула туда морской соли лазурного оттенка, да так, что у вошедшего меня было ощущение внеочередной встречи Пасхального Воскресенья. Мелькнуло в мыслях, что она высыпала себе в воду синий краситель для яичка, не взяв инструкцию и, собственно, само яичко. Притрусила воду лепестками алых роз. Плюхнула пенной жидкости, изобразила в ванне девятибалльный шторм, дабы пена покрыла водную гладь по горло. Но пена оказалась непослушной и поднялась большим январским сугробом, с одного края которого был вход в берлогу, закупоренный женской головой. В комнате благоухало зимними Карибами. Как на мой вкус, то не хватало пингвина с бокалом. Тень от этой мысли начала медленно двигаться от сугроба в мою сторону, и я быстро вышел в мир привычных квартирных ароматов и тяжёлой музыки.
  За окном о чём-то весело болтали разноцветные листочки, между ними прыгали воробьи, перекрикивая и их, и друг друга. Летняя погода сменилась на осеннюю прохладу, и это было особо созвучно с Pink Floyd, вытачивающим из колонок россыпи бриллиантов и наполняющим все уголки квартиры насыщенными звуками душевного благополучия. Я сначала стоял, облокотившись о косяк и всматривался в гармонию понимающей настоящую музыку природы, потом взял бокал, в котором между красивых кубиков льда болтал несколько капель виски. Я это делал не для хмеля, а для полной картины счастливого выходного дня довольного жизнью мужчины. Совершил наклон на движение к креслу, которое откровенно скучало и мёрзло без меня, манило хозяина, стыдливо крутя своим колёсиком по ковру. Это был тот самый момент в Wish You Were Here, где в звуки из радиоприёмника вступает гитара Дэвида Гилмора, покрывая Ваше тело мурашками восхищения и радости от того, что Вы родились именно на этой планете и аккурат во времена, когда уже есть музыка, созданная этими великими музыкантами. 
  Но вдруг, перекрывая Гилмора, воробьёв и мои медитации, по квартире громыхнуло конницей Александра Македонского: "Андре-е-ей!". 
  "Медведь в берлоге тонет!" - пронеслось в голове, и я одним прыжком оказался на месте, где должен был стоять мнимый пингвин:
  - Что, родная?!
  - Дай маникюрные ножницы. Они в сумочке.
  - Слушай! - тяжело дыша говорю я, - я так бежал, что мог на скорости просто пролететь мимо и остановиться в соседской ванной, где, возможно, принимает водные процедуры достопочтенная Агнесса Иммануиловна! А ты: "Дай мне ножницы…". Мог бы быть эффектный визит с неотъемлемым конфликтом!
  - Но, ты же не проскочил, - сказали голова и плечи, выглянув из берлоги.
  - Это только благодаря высокой концентрации на тебе и многолетним тренировкам, спасибо опять-таки тебе…
  - Ты повторяешься. Дай ножнички.
  - Как я дам тебе ножнички, если я даже не знаю, как выглядит твоя сумка изнутри?!
  - Обыкновенно. Там всё стандартно и скучно: открываешь третье от себя отделение, расстёгиваешь кармашек и достаёшь маникюрный набор. Если его там нет, то проходишь последовательно или наугад по всем отделам, находишь и приносишь. Спасибо!
  - Родная! Твоя неопределённость даёт мне повод думать, что это будет весьма нелёгким приключением для человека, первый раз за много лет опустившим свою руку в святая святых женского личного пространства - сумочку! Может я дам, а ты сама ройся?
  - Роется землеройка и крот! И у них нет глаз, а посмотри на мои… И она раскрыла глаза: добрые-добрые, нежные-нежные, томные-томные и тёмные-тёмные, как Космос.
  - М-ммм! - подумал я.
  - К тому же у меня руки мокрые. Неси, - сказала она довольно, прочитав в глазах моё многозначительное "М-ммм!".
  Я вышел на просторы квартиры. Первое, что меня интересовало - это, где вообще может быть сумочка, если её нет на традиционном месте - пуфике у туалетного столика! Не имея карты передвижения сумочки на местности, решено было действовать согласно плану "Б", как было сказано в инструкции к той самой сумочке. Шкаф - пусто, вешалка - мимо, зал - не попал! Взгляд и мысли порхали по квартире.
  - Так ты несёшь? - донеслось нетерпеливое "Ф-рр" из ванной.
  - Не могу её найти, - просунув голову в комнату с ароматами сказал я.
  - Ха! А где она? Где она?.. А!.. На кухне, верхняя полка справа. Я рецепт писала.
Высунул голову, зашёл в кухню. Шкаф, дверь справа, полочка… Да, стоит, будь она неладна!
  - А чего не в мусорном ведре? - прокричал я, начиная слегка расстраиваться.
  - Милый, не тебе шутить по поводу неаргументированной забывчивости и неадекватной рассеянности.
Крыть было нечем: ключи от квартиры в морозилке - это было даже не шуткой, а моей традицией. 
Я безнадёжно открыл третье от себя отделение и кармашек - набора не было.
  - Наверно я должен удивиться, - съязвил я сам себе.
  Теперь будет всё, как в трагедии Шекспира, - подумал я: если начать с первого отделения, то маникюрный набор будет в последнем, а если с последнего, то в первом… И то, не факт… Потом, что интересно! Если попытаться обмануть судьбу и начать со среднего отделения или с дна через середину, то результат получится неизменно тот же! Как же так получается у меня и только у меня? Зачем столько везения в одни руки? Ладно… Раскрыл: первое, второе, третье, четвёртое, кармашки, дно. Нет! Понимаете, нет! И не могло быть в сумочке, где по рассказам специалистов есть всё на все случаи жизни этой и, ни дай Бог, потусторонней!
  Я рассердился! Воробьи жутко орали за окном под завывание северного ветра, в колонках грохотало что-то невразумительное и вообще, воскресенье с сегодняшнего дня хуже понедельника! Взяв сумку зашёл в ванную:
  - На, ищи!
  - Чего кричать? Неужели так трудно найти простую вещь в простой сумочке. Подай полотенце.
Она вынырнула из пены, как русалка. Пузырьки пены лопались и стекали с неё, оголяя её беззащитность и превращая в ничто мой гнев. Я подал полотенце, она вытерла руки и нырнула правой ручкой в сумку:
  - На, держи…
И подала из сумки зонт. Я широко растопырил глаза:
  - Но там не было зонта!
  - На…
В мои руки легли перчатки, платок, духи, косметичка размером с несессер, духи, снова духи, колготки 2 раза. Я положил всё на стиральную машину и сделал из рук ковш экскаватора.
  - Не язви! - заметила она.
Кстати, пузырьков пены на ней осталось ничтожно мало! Было красиво - пенная вечеринка в отдельно взятой квартире! Ну хоть один положительный момент в игре под названием "Испорть мне выходной". Я держал руки ковшиком, а она продолжала складывать: расчёска, платок, салфетки сухие, салфетки влажные, леденцы, шоколадка, Orbit.
  - Ты где это всё берёшь? Я с головой нырял в сумку, но там было реально скучно! 
  - Отнеси на машинку.
  - Может сходить за лукошком?
  - Лукошко за Уралом, а у нас пасхальная корзинка. И не умничай…
  - Всё-таки внеочередная Пасха, - пробубнел я.
  - Что?
  - Нет, ничего. Грузи.
  - А здесь уже почти ничего… А, вот она! Я же говорила! Неужели так тяжело найти безумно большую вещь в ничтожно малом объёме? - на её невозмутимом лице играла ирония.
  У неё был козырь - непосредственность в остатках пены. Я улыбнулся, развернулся и вышел. В колонках уже давно поселилась тишина, но за окном, как и прежде, весело болтали разноцветные листочки, между ними прыгали воробьи, перекрикивая и их, и друг друга. Я сел в кресло. Оно обняло меня, чтобы согреться, и мы вместе погрузились в размышления о величайшем таинстве дамских сумочек.
  Как? Как у них это получается? Ведь это не сумки-шоперы, размером с туристический рюкзак - это простые среднестатистические дамские сумки. Но откуда в этом маленьком объёме снаружи такое огромное пространство внутри? Она заводит руку внутрь по локоть, хотя там нет таких возможностей, и начинает вынимать вещи, которые просто физически не могут вместиться в такую сумку. То есть если хорошо порыться, то там можно найти и маленький чёрно-белый телевизор с комнатной антенной, пропавшие ещё 20 лет назад с полочки на старой квартире; и гусли со шкафа, которые я не могу найти который год; и хомячка Сеню, ушедшего погулять по квартире и не вернувшегося в родную клетку; и ещё неведомо что. Складывается впечатление, что она, насмотревшись фокусов Копперфильда, таки давно нашла тот самый червячный переход пространства и попросту дурачит меня, тягая вещи из шкафа и тумбочек, после вынимая их из маленькой сумочки, чтобы свести с ума и… И что? А зачем я ей без башки, если в завещании у меня могут быть лишь нерассказанные воспоминания и ненаписанные произведения? А если всё-таки да… Или нет…
  Мы сидели с креслом, обнявшись и дремая на закате Солнца. В голове растворялись недодуманные мысли и ненаписанные произведения. В ванной нырял и выныривал из берлоги симпатичный медвежонок, а за окном притихли воробьи, не желая нарушать наш с креслом сладкий сон.
  - А нафига ей нужны были маникюрные ножницы в пенном замке?.. - где-то уже за гранью и с опозданием в вечность спрашивал я у Вселенной.
  Вечность непроницаема…