Агония Бессилия

Глава 1.

Главы выходят раз в три дня.

Глава 1. Потревоженные воды.
Высокий резной забор скрывал очертания небольшого богато обставленного дома Таля Цвилити. Этот скрюченный, словно в каком-нибудь приступе жуткой болезни, старый мужчина в последние годы стал увядать, как трава осенью, также засыхая, сморщиваясь, желтея. На его тонком, с обтягивающей кости кожей лице всегда выделялся большой, даже огромный треугольный нос, по-свински приподнятый вверх. Маленькие заячьи губы в посмертии были задумчиво сжаты, словно он в очередной раз пересчитывал свой банковский счёт.
Богатый делец всегда был занят, когда его жена летала по миру, продавая свои странные картины, от которых на много метров фонило отвратительным смрадом, появляющимся в воображении человека подле какой-нибудь неприятной вещички.
Следователи лихо вспоминали эту бесстыдную женщину, которая уже как час должна была заполнить документы. Она бессовестно опаздывала.
- Конечно, какая богатая сучка будет спешить ради дрянных полицейских, у которых дел по горло! - зарычал Толстолобов. За все годы службы он ненавидел и избегал именно такие случаи, где умирал какой-нибудь магнат, а его ближайшие родственники оказывались чёрте где на куличиках, но в последнее время ему с напарником чертовски не везло.
- Не кипятись, старина, - закурил сигарету Александр Анисименко. Тонкий, как бамбук, среднего роста мужчина сидел в роскошном широком кресле, вертел папку с документами и пускал облачка вонючего дыма. В паре метрах от него стоял рыжий голубоглазый наглец, то подпрыгивающий на месте, то теребящий покрывало на трупе, то насвистывающий дурную мелодию.
- Конон, замолчи! Итак всё раздражает!
- Игнатушка, тебя всегда всё раздражает, - высокий крепкого телосложения докторишка весело ухмыльнулся, но перестал насвистывать, - я подтвердил смерть этого толстосума? Подтвердил. Подтвердил, что его не отравили? Не-ет, дорогуша, так что не спеши на меня кричать, перепутать могу невзначай. Мне то ничего, а вам... - он довольно зажмурился эффекту своих слов. Лицо Толстолобова покраснело от гнева, и он боднул головой, пытаясь сдержаться. Его товарищ невесело улыбнулся и продолжил неспешно потягивать косяк.
Громыхнул гром. Молнии не блистали на пасмурном небе, не тревожа сумрак этого дня. Срывался дождь.
Лампа посреди комнаты равномерно качалась, отвлекала на себя внимание.
- Потратим кучу времени в ничто, - тоненький мужчина скривил губы, нахмурился и повернул голову к окну. Беленькие, до дыр вымытые занавески подлетали вверх, подобно диявольскому призраку, и открывали чудесный вид на голые деревья и аккуратную дорожку, выложенную белым мрамором. По дорожке быстро шагала крупная особа в ярком оранжевом пальто. Грива распущенных волос с проседью даже не подлетала вверх от сильных порывов ветра, видно слишком была грузной, словно подражая грузности женщины.
- Дорого, наверное, обходится чистка такой дорожки в эту грязную осень, - улыбнулся Конон, разглядывающий презрительно скривившую губы вдову, раздражённо выстукивающую каблуками.
Крупная женщина показалась в проёме распахнутой двери. Её квадратное, ещё не заплывшее жиром лицо покраснело от быстрой ходьбы, на висках задержались капли пота.
- Здравствуйте, - она отчаянно посмотрела между фигурами вставших полицейских и, увидев умиротворённое мертвенно-серое лицо супруга, вздохнула.
- Вы ведь Тамила Цвилити? Тамила, вы позволите себя так называть?
- Да-да, конечно, - поспешно ответила женщина, - прошу, подождите. Я сейчас умоюсь, - она всхлипнула, дыхание её было сумбурным, прерывистым, отчего звуки, выходящие из её рта, казались свистящими и невыносимыми, - боги, как он мог оставить меня? Как?
Тамила старалась не смотреть в сторону белого покрывала, лежавшего поверх коченеющего тела.
- Вам нужно успокоиться, - как можно ласковее проговорил Игнат, но его грубый голос звучал угрожающе. Анисименко ничего не сказал, только нахмурился. Ещё в самом начале, когда он с напарником принялся допрашивать нашедшую труп горничную, его что-то тревожило. Словно колокольчик в мозгу.
Женщина забежала в ванную, послышался шум воды, печальные всхлипы.
К счастью, Тамила оказалась в крупном городе неподалёку этого, не пришлось её ждать часами.
- Итак, господа, Таль умер, верно?
- Да.
- Отчего же он умер?
- Не следовал указаниям врача, - вежливо улыбнулся доктор. Его обтянутые перчатками руки держали ящичек с медицинскими приборами и готовый отчёт.
- А меня уверял: "Конечно, дорогая, я обязательно буду заботиться о своём здоровье". Я ему и поверила. Ах, как же рано он отбыл, ему-то всего шестьдесят три! - она зашлась в рыданиях. Так часто бывает — пока не увидишь тело, не поймёшь, не поверишь, не заплачешь, до последнего будешь надеяться, что это тупой, нелепый розыгрыш, вот и она заплакала позднее, гораздо позднее, чем узнала.
- Каждый день кто-то умирает. Все мы смертны. Ваш муж тоже не исключение. Вы желаете провести вскрытие и доподлинно узнать, от чего умер ваш супруг? - поинтересовался Анисименко, когда женщина вышла, всё так же громко всхлипывая и размазывая по опухшему сальному лицу слёзы. В таком виде она очень сильно походила на промокшую свинью или, если брать в расчёт обычную вежливость, попавшую под дождь упитанную мопсиху с по-странному гладким лицом.
- Ох, нет. Нет, нет, нет! Талли слишком не доверял докторам. Боги, он уверял меня, что если я разрешу его распилить по кусочкам (так он, точно, обожал называть посмертное вскрытие), то его злобный дух до самой смерти будет меня мучить во сне и наяву. Ох, я не выдержу! Это я, я виновата!
Всё её тело, подобно кораблю во времена шторма, шаталось и дрожало, а кости издавали ужасающие душу потрескивания. Даже бывалый во многих передрягах дядька Толстолобов едва выносил общество столь дурной особы.
- Вы должны проехать с нами.
- Да, я понимаю. Ещё столько документов нужно подписать и забрать, ух, - она, не сдерживаясь, всхлипнула и сдавленным голосом продолжила, - только мне не документы нужны, мне Таль нужен! А он здесь, в комнате, лежит, мёртвый...
- Прошу пройти в машину, - раздосадовано потёр лоб Толстолобов. Его покрытое щетиной лицо выглядело измученным и старым, как синий фасад здания. Всё в этом доме оказалось так странно, хоть и излишне помпезно.
Утром следующего дня Тамила Цвилити с посеревшим лицом, на котором проступили морщинки увядающей молодости, отбыла в дом покойного супруга с кипой готовых документов. С этого дня она официальная вдова, но в сердце поселилась только метель, изрыгающая печально завывающие ветра и впивающиеся в мясо льдинки.
В городском отделении, где всегда царила суматоха, ничего не отличалось от обычных дней. Убийства, кражи, изнасилования, нападения, пустые подозрения — темы звонящих в полицию людей ничем не отличались от привычных, и суета мерно протекала.
- Что-то меня всё равно заботит в его смерти.
- Анисименко, у нас больше сотни нераскрытых дел, а ты о смерти богатого свина беспокоишься? Нет, если это убийство, то от хорошей надбавки я не откажусь, но доказательства какие? Волосы рыжей курицы?
- Рыжей? Разве она не с серыми приезжала?
- Это не доказательство.
- Странно. Тётка, вроде, не бедная, свободная, проблем в семье не было, а мужа грохнула, - усмехнулся Язва уголками пухлых губ. Длинные прямые волосы постоянно взметывались в воздух от его резких, как у хищной птицы, движений, пока мужчина записывал медицинское заключение.
- Итак, наш пациент выпил пару литров виски, мне б так жить, не закусывал, это важно, правда, пока не знаю, зачем...
- Ты по делу говори, по делу! - не на шутку завёлся Игнат. Его характер был словно у бешеного пса, совсем не соответствуя миловидной внешности: мягким чертам лица, округлому подбородку, редкой щетине, небольшим глазам цвета персика и ровной спине. Спина его была даже ровнее, чем жердь. Толстолобова чуть ли не пытали, выспрашивая тайну, стоящую за его извечно идеальной осанкой, но мужчина молчал, как партизан.
- Окэй, - подражая американской интонации, проговорил Конон, - свалился на стол, где успешно пустил слюнки. Потом, видимо, мозг его заработал и он, как самый настоящий гений, пошёл к лестнице. Да, мы ведь умные люди, все телефоны держим только на первом этаже, а не подле себя. Тц, - он сквозь зубы вдохнул, покрутился на месте и продолжил, - и благополучно грохнулся, ещё в полёте крякнув от гипертонического криза. Осложнённого гипертонического криза. Он ведь до этого частенько злоупотреблял свининой, налегал на чай-кофе и баловался многим не рекомендованным его личным врачом. Не соблюдал диеты, зато уменьшил потребление соли. Неужели, проблеск здравого ума среди этого идиотизма! - мужчина выкрикнул последние слова и к самому потолку подкинул ворох бумаг, которые крупным дождём разлетелись во все стороны. В следующий момент он бросился собирать важнейшие документы, костеря себя на все лады.