Ай-Кон

Ай-Кон

-«Так что же было изначально? Курица или яйцо?»

-«Изначально, было не утоляемое желание созидать!»

«Господь мой Боже, Святая Троица! Очистите мысли в голове моей – чтобы мог я увидеть лики ваши; вдохните силы и уменье в руки мои – дабы могли сотворить они увиденное в мыслях моих, людям для утешения, вам для радости общения с ними…»

Слова молитвы лёгким шёпотом висли в сумраке недостроенного храма. Эту молитву шептал мальчишка сидящий возле проёма где должно стоять окно, но пока его нет, ветер ,беспрепятственно влетавший, подхватывал звучащие слова и растирал их по стенам, в надежде что они останутся здесь навечно.

Слова этой молитвы мальчишка придумал сам, очень надеясь, что они правильные и те, кому они адресованы, их слышат. И вот уже третий день он сидит перед загрунтованной белой краской доской и шепчет:

- «Господь мой Боже, Святая Троица!..»

-«Андрейка! Андрей! Иди кушать!» - басовитый голос влетел через не заделанные оконные проёмы и устремился вверх под купол, отражаясь от стен.

-«Не могу!» - высокий мальчишеский тенор рванул вслед за басом и казалось, что почти уже догнал его, как в дверях показалась огромная мужская фигура и густой бас сердито заговорил.

-«Что значит «не могу?» - секунду постояв, уперев руки в бока, человек двинулся в сторону мальчишки – «что значит «не могу»?! Третий день ничего не ешь!»

Он схватил одной рукой мальчишку за шиворот рубахи, поднял его с табурета в воздух, и направился к дверям, неся как щенка. Мальчишка отчаянно сопротивлялся. Он дёргал ногами не достающими до пола, а руками пытался освободиться от хватки держащего его за рубаху.

-«Пусти! Мне молиться надо! Я обещанное никак нарисовать не могу! Пусти!»

-«Ничего! Подождут твои картинки! Поглядь, ты уже насквозь просвечиваешь! На что мне такой помощник нужон будет?!»

-«Ну деда Коваль!..»

******

Дед Коваль был кузнецом. Жил он один, в избе с кузней, так же одиноко стоящей возле самой дороги, которая через пару сотен шагов упиралась в первые деревенские дома. Их жители к вечно нахмуренному и не разговорчивому кузнецу относились по разному : одни с опаской, утверждая что «водится он с нечистыми духами лесными да болотными», глядя на то как каждый раз возвращаясь со стороны леса, вместо корзин с ягодами да грибами он тащил за собой тележку с грудой камней; другие с одобрением – «… пилу, топор, нож да косу где брать? А обруч для бочек? Это ж вообще на Торжище ехать надо! Опять же подковы лошадям или ось на телегу?..»

Однако, несмотря на все эти людские пересуды, было у деда Коваля в деревне две родственные души, из таких же ремесленников как он. Одного прозвали дедом Рубилём – дрова, да поделки всякие из дерева, так это по его части; другого – дядька Ткач, холстина, штаны да рубахи , «чтоб в холода не мёрзнуть, да срамом при людях не светить».

Так бы и вращалось Колесо Жизни деревни той – медленно и величаво – если б не случай этот…

******

-«Похоже, это мы с тобой, что-то очень нужное сотворили» - проговорил кузнец, обращаясь к кому-то невидимому – «О-очень нужное». Большими ржавыми клещами он держал выдолбленную из камня чашу –расплавленный металл немного не доставал до краёв.

-«Вот так…» - тонкая струйка полилась в земляную форму. Шипя и потрескивая, она превращалась в светло-серебристый пруток – « Во-о-от та-а-ак…»

В висящей тишине неожиданно пронзительно скрипнула входная дверь. Что-то огромное и неуклюжее пробиралось через избу, на ходу роняя лавки, разбивая стоящие на них глиняные горшки и посуду. Дверь, отделяющая кузню от избы, медленно отворилась – на пороге стояла Марика, Ткачёва дочь. Утёршись рукавом, она размазала чёрную сажу по своему лицу, припала плечом к дверному косяку и произнесла:

-«Беда, деда Коваль. Лесной огонь в деревню пришёл».

Тонкая струйка расплавленного металла чуть дрогнула, но не перестала литься в форму. Брови кузнеца нахмурясь сдвинулись, образовав на лбу глубокую складку. Он вылил остатки из каменной чаши и поставил её на край очага. Подходя к Марике он снял фартук, подхватил её за локоть, посадил на скамью, стоящую тут же, рядом со столом и в полголоса произнёс стоя спиной к очагу:

-«Если дикие духи лесного огня его призывать начнут» - он мотанул головой, указывая себе через плечо – «вот кувшин с водой – плеснёшь, и вот этой крышкой накроешь» - как можно тише говорил кузнец, расставляя и раскладывая перед Марикой необходимые вещи. Развернувшись, подошёл к горящему в очаге огню, погрозил ему указательным пальцем и добавил:

-«Смотри у меня, не озоруй!»

Через минуту он был уже на дороге, ведущей к центральной площади деревни. Держа в руках лопату и ведро, он всё ускорял и ускорял свой шаг, пока не перешёл на бег.

*****

На центральной площади, взаимно дополняя и усиливая друг друга, царили хаос и паника. Пожар охватил уже полдеревни и обезумевшие от огня люди, грязные, с опалёнными волосами, а некоторые уже с обожжёнными руками метались в клубах дыма пытаясь спасти хоть что-то. Самые стойкие заливали огонь водой из вёдер.

-«Куда воду в огонь льёшь !!» - голос кузнеца громовыми раскатами зазвучал над обезумевшей толпой -

« Не сметь! На стены! На стены домов, которые ещё не горят лей! Не стой столбом! Шевелись! Цепочкой! Цепочкой к колодцу становись! Каждое третье ведро, на впереди стоящих выливаем! А у тебя что?! Лопата? Землю перекапывай! Отсюда и досюда! Чтоб огонь низом не шёл! Чего смотришь?! Ему навстречу с другого конца перекапывай! Землю, землю в сторону огня бросай!»