Айсберг

Айсберг

Андрей с большим трудом продрал свои впалые, утопленные в двух тёмных кругах глаза. Как и всё последнее время, голова дьявольски болела. Маленький шарик, спрятанный кем-то в её правой половине, медленно раздувался, с каждым днём становясь всё больше и больше… Мужчина чувствовал, что мозг уже очень скоро не сможет справляться с этим чудовищным давлением и лопнет, разлетевшись вместе с черепом на тысячи кусочков. Однако прежде Андрею предстояло совершить ещё одно дело, возможно последнее дело в его жизни.

В комнате было светло. Первый лучик солнца, только-только ворвавшийся в окно, нарисовал яркое белое пятно на серой стене.

«Постой… Неужели это правда?! Неужели я закончил?.. Даже не верится…» – Лишь спустя минуту после пробуждения наш герой неожиданно вспомнил, что буквально этой ночью завершил работу над своим творением. Работу, на которую ушло почти пять лет… Да что там пять лет, целая жизнь ушла на неё…

Андрей почувствовал блаженство, которое на время заглушило боль, испытал необыкновенную лёгкость во всём теле. Он тут же отбросил в сторону одеяло и поспешил подняться с кровати.

Однако болезнь быстро напомнила о себе. Стоило мужчине встать, как всё вокруг завертелось в его глазах. Боль вновь ворвалась в сознание. Андрей зашатался на месте, как при сильной корабельной качке. Он с трудом удержал на ногах своё немощное, исхудавшее за последний год тело, которое теперь скорее напоминало тело старика, нежели тело молодого двадцатишестилетнего парня.

Однокомнатная квартира, в которой герой проживал в полном одиночестве, выглядела очень запущенной. Ремонт в ней не делался уже много лет, как, впрочем, и генеральная уборка. Мебель стояла старая. Стены были покрыты потрёпанными серыми обоями с примитивным узором. На комодах и шифоньерах толстым слоем лежала пыль. В углах висели паутины. Повсюду были беспорядочно напиханы какие-то предметы, многие из которых выдавали в хозяине жилища художника. Особенно часто встречались картины и эскизы, сделанные красками или карандашом. Они лежали целыми кипами, валялись на полу. Некоторые были приклеены или приколоты кнопками к стенам и дверцам шкафов. И только в двух – трёх местах висели полотна, аккуратно вставленные в рамки.

Посредине комнаты было на удивление просторно. Видимо, это место предназначалось непосредственно для работы мастера. Здесь стояло три предмета: стул, маленький столик с кисточками и гуашью и большой деревянный мольберт. На мольберте была закреплена картина размерами приблизительно метр на полтора. Мы пока не станем открывать читателю, что именно представлял собой рисунок. Скажем лишь, что картина эта выглядела очень сложной и необычной, она изобиловала огромным количеством мельчайших деталей, была насыщенна множеством тонов и оттенков, превосходно сочетающихся между собой и создающих яркую, удивительную по красоте палитру…

Неотрывно глядя на своё детище, художник медленно приблизился к мольберту и сел напротив него.

– Вся моя жизнь… Вся моя жизнь здесь… в этом полотне… – тихо пробормотал Андрей.

Голова его чуть дрожала. На глазах выступали слёзы. Мужчина долго рассматривал картину, внимательно изучал каждый квадратный сантиметр, словно стараясь найти там какой-нибудь изъян. Но, видимо, не находил. Потом он вдруг поднял лицо кверху и громко спросил:

– Скажи, почему именно сейчас?.. Я всю жизнь потратил на то, чтобы освоить это искусство… И вот сейчас, когда у меня наконец начало что-то получаться, ты ставишь точку… Почему нельзя было дать ещё хотя бы несколько лет?.. Почему именно сейчас ты решил забрать меня? Разве это справедливо?

Со злости Андрей ударил ногой столик, так что тот упал и лежавшие на нём предметы оказались на полу. Затем художник сгорбился и низко опустил голову, подперев лоб рукой и закрыв ладонью глаза. От внезапного всплеска эмоций боль значительно усилилась и тут же буквально всё заслонила собой.

– Впрочем… Чем я лучше остальных?.. – заговорил мужчина спустя минуту успокоившимся, вдумчивым голосом и вновь устремил взор к своему творению. –… Сколько их было? Не реализовавшихся. Сломавшихся. Положивших жизнь на алтарь науки или искусства… но так ничего и не достигших. По каким-то причинам остановившихся на полпути… Одним не хватило терпения. Другим – одарённости. Иные же имели всё, чтобы превзойти Пушкиных,  Моцартов и Эйнштейнов… Всё кроме удачи. Художник ослеп. Певец потерял голос. Хоккеист сломал колено. Скрипач вывихнул руку… Кто-то просто наткнулся на банальную необходимость зарабатывать на хлеб насущный, содержать семью… И точка… Карьера закончена. Долгие, лучшие годы жизни ушли впустую. Потенциал так и остался потенциалом……  В юности я полагал, что почти всё определяется талантом и приложенным к нему старанием. Теперь понимаю, насколько ограниченны были тогда мои представления. Творец – тонкий хрустальный сосуд, который легко разбить единственным неловким движением… Прикосновением пальца. Особенно в самом начале, когда у тебя ещё нет ни имени, ни возможностей… Сколько их было таких разбитых сосудов? Тысячи… Миллионы… И где они? Растворились в небытие… Таков закон жизни. На одного всемирно известного гения приходится тысячи никому не известных неудачников. Рискнувших и проигравших…

Здесь герой замолчал. Он сидел почти неподвижно, весь поглощённый своими мыслями. Лишь спустя десять минут мужчина решил ещё раз обратиться к невидимому собеседнику:

– В конце концов, господь оказался милостив. Он позволил мне сделать хотя бы вот это… Дал возможность закончить. И я должен быть безмерно благодарен… Ведь картина действительно получилась… Получилась даже лучше, чем я ожидал!

…