Акацуки. Сага. Forever

1. Эпизод первый. Возвращение... смысла жизни

Год прошел с тех пор, как ушли Акацуки. Романова, в тайне надеясь, что они придут, ждала их. День, неделю, две недели, месяц… А потом стало ясно, что они уже не придут. Никогда.

Евангелина точно поняла, что они уже не вернутся. Оставалось просто жить и радоваться жизни, только… Как жить вот так просто, если знаешь, что люди, к которым ты так привык, будто умерли? А, собственно, почему «будто»? Они и так умерли. Все.

Впрочем, отвлекаясь от грусти и Лининой тоски, можно сказать, что они оставили о себе и кое-что неприятное. К слову, девушке пришлось объяснять, куда делись бабушкины золотые серьги, которые подарил ей дедушка на серебряную свадьбу. Правду Лина сказала только Зосе, догадавшись, кто мог их взять. Бабуле же она сказала, что дом ограбили. На вопрос, почему унесли только серьги, Лина пожала плечами и отвела глаза.

Это все случилось уже 27 июля того года, когда родители с бабулей вернулись домой из отпусков.

Лина пошла на второй курс химического факультета в сентябре. Учеба понемногу начала выветривать воспоминания о чудесных каникулах, Романова даже с улыбкой начала вспоминать прошлые моменты. Даже в скором времени собиралась написать фанфик, но… В ноябре, семнадцатого числа, внезапно скончалась бабушка Лины. Врачи поставили диагноз – рак поджелудочной железы. Они уже ничего не могли сделать.

Это было вторым потрясением для Евангелины. Мама сказала, что бабушка уже давно жаловалась на боль в области желудка, но не придавала этому должного значения, считая, что все пройдет само – в конце концов, в шкафу были рецепты Малахова и куча баночек с сушеными травами. Но ничего не помогло.

Бабушку похоронили на деревенском кладбище. По завещанию дом переходил почему-то Лине, но родители, опять же почему-то, ничего против не имели.

Как там? Бог троицу любит?

Третий удар свалился на Лину с той стороны, откуда она не ждала.

***

Это случилось двенадцатого декабря. На городской квартире, где всегда жила Лина во время учебы, внезапно в одно и то же время пришли мама с папой, а обычно их работа не позволяла им пересекаться у лестничной клетки. Лина сидела в своей комнате и решала физику.

- Галочка, ты дома? – голос матери.
- Да, мам, - откликнулась девушка из комнаты.
- Выйди сюда, нам нужно с тобой поговорить.

Ничего особого не подозревая, девушка, заложив учебник тетрадью и ручкой, вышла из комнаты и прошла на кухню, где за столом сидели родители с сосредоточенными и отрешенными лицами. Неуверенно улыбнувшись, девушка застыла в дверях, пытаясь угадать, кто еще умер.

- Что случилось? – спросила она. Мать подняла на нее взгляд и кивнула на стул:
- Садись.

Лина подошла, отодвинула стул и опустилась на краешек. На столе перед родителями лежала красная непрозрачная папка с какими-то документами.

- Галочка, милая, ты только не волнуйся и не переживай, - пыталась заранее успокоить свою и так вроде спокойную дочь женщина. Отец недовольно покосился на нее.
- Что случилось? – уже нахмурившись, спросила Евангелина.

Покусав губы, так и не решившись сказать, мать раскрыла папку и, достав оттуда лист А4, подвинула к ней.

- Прочти.

Лина пробежала мельком взглядом по строкам. Эта бумага говорила о том, что ее мать на самом деле мачеха. К документу прикладывалось свидетельство о смерти настоящей матери Лины и свидетельство о браке отца с мачехой.

Лина аккуратно отложила документ. Последние полгода научили ее не делать поспешных выводов и не кидаться в омут с головой.

- И? – спокойно спросила она. – Вы только это хотели мне сказать?

Мать выдохнула с облегчением, ожидая от нее всего что угодно, но только не такого. Затем, покусав губы, женщина сказала:

- Нет. Не только это. Понимаешь, Галочка… Мы… В общем…

На помощь пришел отец:

- Мы решили развестись, Лина.
- В последний год нас уже ничто не держало вместе, только бабуля говорила нам подождать еще пару лет. Ну, а после ее смерти нам уже невозможно было бы быть вместе, - затараторила мать. – Нет, я, конечно, очень тебя люблю, Галочка, но ты ведь уже выросла, я как мать тебе уже не нужна, поэтому мы и решили с Валерой развестись… Так будет лучше для всех, понимаешь?
- Да, - не слушая ее, медленно кивнула девушка, пытаясь понять собственные чувства.
- Ты не волнуйся, я все также буду тебя любить, - продолжала женщина. – Ты только не расстраивайся, ладно? Галочка, миленькая, ну скажи хоть слово!
- Все хорошо, - принужденно улыбнулась Лина.
- Я оставляю квартиру матери, Лина, - заговорил отец. – У меня уже давно есть своя квартира, а ты получила в наследство загородный дом. Ты там выросла, так что тебе там привычнее.
- Я так понимаю, мне нужно будет съехать с квартиры? – все еще пытаясь понять свои чувства, спросила Лина.
- Ты уже взрослая, так что поживешь во время учебы в общежитии, а на лето можешь ехать в деревню.
- Ясно. Это все?
- Да.
- Галочка, - мачеха утерла слезы. – Галочка, миленькая, прости нас.
- Ничего страшного, - вставая со стула, ответила Лина. – В конце концов, рано или поздно мне бы пришлось жить отдельно, - и ушла в свою комнату. Из кухни послышались громкие рыдания: женщина, закрыв лицо руками, плакала, жалея себя, падчерицу и бывшего мужа. Валерий, не выдержав и минуты, встал и ушел из дома.

Как оказалось потом, у них у каждого уже были любовники, так что им было совершенно не до взрослой и практически самостоятельной дочери.

Зато Лина вместо того, чтобы праздновать Новый год, как все нормальные дети и студенты, обивала пороги собеса, деканата и коменданта общежития. В конце концов, в январе ее временное жилье в общаге стало постоянным. Ради нее даже сделали исключение – заселение заканчивалось уже в ноябре, но ради ее положения и ради ее успеваемости ей пошли навстречу. Ее поселили на девятом этаже в самой угловой комнате.

Все это время Зося была где-то рядом, но в то же время дальше, чем хотелось бы. Лина, пребывая в какой-то меланхоличной прострации, уже не видела вокруг себя ничего, кроме учебы. Сама же Зося, переживая за подругу, но слишком внешне незаметно, просто была рядом и в большинстве случаев молчала, считая, что слова были бы глупостью. В итоге, как посчитала Лина, их дружеские отношения несколько поостыли, а Зося со своим истинно флегматичным характером только согласилась с этим, посчитав, что так будет лучше для подруги.