Академия Грейсенд

Пролог

В тени старых башен Академии Грейсенд, где каждый камень источал зловещее эхо древних тайн, эта ночь была особенно холодной.

Луна, словно острый серебряный клинок, освещала пустынные коридоры, создавая на полу причудливую мозаику из теней. По этим коридорам бесшумно кралась фигура в чёрном плаще, крепко сжимая в руках потертый дневник из коричневой кожи. Изумрудный камень, что был вдавлен в центр обложки, вспыхивал таинственным сиянием у каждого окна.

Он не впервые нарушал правила Академии Грейсенд. Не впервые шёл против своей судьбы и смерти, которая, казалось, неотступно следовала за ним.

Вся его жизнь была губительным риском, на который он сознательно шел. Даже сейчас, когда он слышал странные голоса, которые сводили его с ума, он не мог отказаться от своей цели. Его неутолимое любопытство и страстная жажда добраться до истины превосходили леденящий страх, проникающий, казалось, в самые недра души.

Холодный ветер, гуляющий по тёмным коридорам, ледяными иглами пронзал пылающие щёки.

Никто не должен был узнать, какие ужасные тайны скрываются на потертых страницах этого дневника, и кто его истинный владелец. Все это должно было остаться сокровенной тайной, разделяемой лишь им и зловещим шепотом, который вечно гудел в его голове.

Он продолжал бесшумно красться по коридорам, и, дойдя до старой статуи Плачущей Чародейки, остановился. Из-за угла доносился ужасающий шёпот, словно тени рассказывали друг другу сокрытые тайны. Замерев, он попытался расслышать слова, которые скрывались в густой тьме. Через какое-то мгновенье шёпот становился более отчётливым, и теперь можно было различить леденящие душу фразы:

«Помни о тьме. Лишь тьма тебя спасёт».

Эти слова, как невидимые цепи, обвили его сердце острыми шипами страха. Он чувствовал, как тьма вокруг него оживает, обволакивая своим холодным дыханием. В каждом шорохе и каждом отблеске света ему чудились зловещие силуэты, наблюдающие за ним из глубины мрака. Казалось, что сама статуя Плачущей Чародейки следит за ним своими пустыми глазницами.

Но он все же нашел в себе силы не поддаваться соблазну и, убедившись, что поблизости не было смотрителя, дотронулся дрожащими пальцами до холодных губ статуи.

— Osculum solitudinis, — прошептал он, и слова, как трепетное дыхание, разнеслись по коридору.

Стены задребезжали, пробуждаясь от долгого сна. За старой статуей медленно вырисовывалась дверь, словно вырванная из самой ткани мрака. На её поверхности просматривались вырезанные древние руны, мерцающие тусклым зловещим светом.

Он еще раз обернулся, будто бы чувствовал, что кто-то следит за ним, а после дотронулся до рун в правильной последовательности. Дверь медленно отворилась с протяжным скрипом, открывая проход в неизвестность.

Тьма за порогом казалась ещё более густой и непроницаемой. В нос ударил запах пыли и воска.

Время было на исходе.

Когда он перешагнул порог, то дверь за ним закрылась, оставив наедине с мраком.

— Oculus Lucis, — сказал он.

На каменных стенах, словно по волшебству, один за другим загорались факелы, наполняя комнату ярким светом, отбрасывая зловещие тени на серый пол. На столе уже все было приготовлено, оставалось только два пункта, которые нужно было выполнить незамедлительно.

Он торопливо положил свой дневник на старый деревянный стол. В центре комнаты на небольшом каменном пьедестале, который когда-то служил темным силам в их мрачных обрядах, лежала хрупкая девушка с шоколадными волосами. Почувствовав его приближение, она из последних сил замычала, несмотря на грязную тряпку, грубо заткнутую ей в рот.

Её силы были на исходе, и он понимал, что медлить нельзя.

Подойдя чуть ближе, он присел на корточки, вглядываясь в её лицо. В изумрудных глазах девушки таился страх, от которого зрачки уже полностью поглотили радужку, сделавшись бездонными черными омутами. Девушка жадно вдыхала воздух носом, её грудь тяжело поднималась и опускалась.

Она была прекрасной, даже сейчас, измученной и поглощенной своим же страхом. Он провел рукой по ее волосам, которые казались на ощупь нежней шелка. Но девушка что-то неустанно мычала: возможно, проклятия, которые хотела обрушить на его голову, или молила его о спасении. Дергалась, как зверек, пытаясь выкарабкаться из магических оков на ее руках.

— Тише, тише, — прохрипел он, продолжая поглаживать девушку по волосам. — Скоро все закончится.

Он знал, что теперь потерял доверие.

Знал, что она его никогда не простит.

Никогда и ни за что. Да и нужно ли было ему это прощение?

Нет. Он был убежден, что делает это ради ее же защиты, ради их великой любви, которая не должна умереть.

За девушкой вспыхнул огонь, который через мгновение окрасился в темное пламя.

— Пора, — сказал он и нежно поцеловал девушку в холодный лоб.