Актриса

Актриса. Искра божья

Пахло ладаном и воском. Мерцающая свеча освещала крохотную комнатку с высоким узким окном выходящим в ночь. В комнатке не было богатого убранства — лишь жесткое ложе под белым стареньким покрывалом, небольшой столик в углу с одиноким массивным стулом, да старинная икона в потемневшем серебряном окладе на стене.

Перед иконой на полу, разметав полы темных одежд билась в истовых молитвах старая актриса.

«Господь всемилостивейший! Помилуй меня, ничтожную рабу твою! Прости грехи мои тяжкие и мысли суетные. Прости за то, что посвятила свою жизнь не Тебе, о, Царь Небесный, а лицедейству богомерзкому. Прими искреннее раскаяние мое, позволь присоединиться к сестрам и провести остаток дней в служении Тебе одному!»

Жгучие слезы текли по морщинистому лицу, оставляя светлые полоски на потемневшей пергаментной коже.

Еще недавно ее лицо, несмотря на возраст, казалось выточенным из слоновой кости — таким же гладким, по-королевски холодноватым, «дорогим», с едва заметной приятной улыбкой. Она научилась с годами вне сцены скрывать свои эмоции, чтобы ее идеальный макияж не портили досадные морщинки.

За ее плечами было огромное количество самых разнообразных ролей — в театре, кино, сериалах. И не одно поколение зрителей помнило и любило эти талантливо созданные образы. У нее было множество званий и наград, о ней говорили как об одной из ярчайших звезд современности — не только своей страны, но и мира.

В ее жизни было все, о чем мечтают многие женщины: любящие, заботливые, богатые мужья, высокопоставленные любовники, любимая профессия, природное изящество и красота, не испорченные беременностями, армия стилистов, массажистов, косметологов, личных врачей, поваров и водителей… Она была настоящей Звездой!

Несмотря на преклонный возраст, она по-прежнему оставалась востребована и играючи могла отвергнуть предложение даже самого известного режиссера.

Впрочем, как ни странно, стервой она все же не была — отдавала себя на сцене или съемочной площадке целиком и полностью, не допуская капризов и прочих звездных штучек. Наверное поэтому ей удавалось поддерживать добрые отношения практически со всеми коллегами, — и это несмотря на извечную завистливость актерской братии!

Она безумно любила свою профессию и с легкостью перевоплощалась из Бабы-Яги в Белоснежку, а из Джульетты в шпалоукладчицу. Она никогда не задумывалась о том, хорошего персонажа она играет или плохого — просто вкладывала в каждого из них частицу души, заставляя зрителей восхищаться, страдать, любить или люто ненавидеть созданного ею персонажа…

Но все это было вчера.

А сегодня она валялась перед иконой, отвергая и проклиная всю свою прошлую жизнь, мысленно перебирая сыгранные роли, и ужасаясь своей дерзости и безрассудности.

Сегодня она вдруг осознала, что счет ее жизни идет уже не на десятилетия или даже годы, а на месяцы.

Нет, не потому, что ей поставили какой-то ужасный диагноз. Просто оглянувшись, она увидела, что как-то незаметно прожила долгую-предолгую жизнь. Что из ее ровесников в этом мире остались считанные единицы…

И она задумалась: что ждет ее там, за Чертой? И нахлынули воспоминания — тихий шепот бабушки, склонившейся над Евангелием, восхитительный аромат свежеиспеченных пасхальных куличей из детства, мелодичный перезвон колоколов, часто разносящийся окрест, на который она почти никогда не обращала внимания.

А еще на один из праздников ей подарили шикарный дорогой альбом с живописью и гравюрами самых знаменитых мастеров. В суете дней как-то не успелось просмотреть чудесные иллюстрации, но однажды рука сама потянулась к обложке из изысканной тисненой кожи. И переворачивая большие плотные листы, она рассматривала прекрасные райские пейзажи, наполненные красотой, покоем и негой, чередующиеся с огнем и жутью поражающего воображение ада.

Да, конечно, все знакомо и виденно сотни раз! Но в тот момент это показалось ей знамением, каким-то мистическим предупреждением.

И постепенно ее начал накрывать страх, переходящий порою в настоящий животный ужас. Она просыпалась по ночам, мучимая кошмарами, состоящими из дикой смеси огня, раскаленного металла и рогатых чудовищ. Сны повторялись снова и снова, несмотря на горы успокоительных препаратов. Чудовищные картины, наполненные монстрами перетекали Из ночных кошмаров в дневную реальность, заполняя и обостряя мысли и чувства, заставляя ее вздрагивать от неожиданного шума или телефонного звонка.

Знакомый профессор порекомендовал отдохнуть и полечить нервы где-нибудь в благословенной Швейцарии, но она просто пошла в церковь. И стоя перед иконами, обволакиваемая звуками церковных песнопений и запахами курящихся благовоний, она чувствовала, как ледяная рука в ее груди слабеет и сердце начинает биться ровнее.

С тех пор церковь прочно вошла в ее жизнь, вытесняя постепенно все другие интересы. Она познакомилась с батюшкой, и частенько вела с ним длинные беседы, познавая то, о чем не задумывалась раньше. Она исправно посещала службы, ходила на исповеди, соблюдала посты, жертвовала деньги храму и близлежащим монастырям.

Дом ее, некогда светлый, радостный и гостеприимный, потемнел и потускнел, наполнившись новыми вещами — более простыми и строгими. Он пропитался новыми удушающе-тяжелыми ароматами, и двери его распахивались перед совершенно новыми посетителями. Все, что напоминало ей о прошлой жизни, безжалостно отправлялось подальше, с глаз долой.

Ей предложили новую роль — грандиозную, таинственно-мистическую. Она могла бы стать апофеозом ее актерской карьеры — роль, за которую другие актрисы готовы были рвать друг другу глотки зубами и когтями. Но она швырнула сценарий в пылающий камин, едва прочитав несколько страниц, а потом долго каялась батюшке в том, что посмела помыслить вновь окунуться во всю эту гнусность и мерзость.