Альфа и Омега

Альфа и Омега

"Я есть Альфа и Омега, начало и конец, который есть, и был, и грядет Вседержитель… (Откровение Иоанна Богослова 1:8, 21:6),

"Лучше царствовать в аду, чем прислуживать на небесах!" (Джон Мильтон "Потерянный Рай")           

Это был просто сон. Долгий сон, почти реальный. Ему снилась женщина. Длинные чёрные локоны вились по смуглой оливковой коже. Тёмно-карие глаза сверкали и метали молнии. Она кричала, выкрикивала оскорбления, и эти слова били его, будто удары кнута. Он чувствовал, как внутри закипает гнев. Он стоял молча, сцепив зубы и сжав кулаки. До крови прокусил губу и ощутил во рту соленый металлический привкус. И тут он услышал слова, ранившие его глубоко, в самое сердце:

— Ты ничтожество! Ты просто ничтожество! Ты разрушаешь все, за что берёшься! Тебя нигде не любят и не уважают! На работе над тобой смеются и потешаются! Соседи тебя просто ненавидят и презирают! Зачем я за тебя вышла? Какой я была дурой! Семью ты прокормить не можешь, любить ты не можешь и в постели слабак! Я лучше уйду к Хорхе! Он знает, как ублажить женщину!

— Заткнись! — он закричал так, что затряслась мебель в комнате. А потом залепил женщине пощёчину. Потом ещё и ещё. Женщина упала на колени, выплёвывая кровь. Кажется, он разбил ей губу и подбил глаз.

— Я ухожу от тебя! Я подаю на развод! — кричала она сквозь слёзы. — Ни на минуту не останусь в этом доме! Я заберу у тебя все! Я подам на тебя в суд! И не оставлю тебе ни цента! 

— Уходи, — прорычал он сквозь зубы. — Уходи и не возвращайся! Твои вещи я пришлю почтой. Напишешь мне письмо. Проваливай из моего дома, пока я не выгнал тебя пинком под зад! 

Женщина поползла по полу, всхлипывая и роняя капли крови на пол. Она доползла до двери, бросила сквозь зубы "Подонок!", поднялась на ноги и вышла. Хлопнула дверь...

Раздался звук сирены, разрывая в клочья ткань сновидений. Это был сигнал к пробуждению. Мощная сирена вырвала его из цепких объятий сна. Сна из его забытой, прошлой жизни, которой он не помнил.

"Подъём! Группа четыре Си Два Ди Дабл Ю Экс, явиться в точку сбора! Время пять минут! Начинаем отсчёт!" — монотонный голос в динамиках начал отсчёт по секундам.

Его тело само выполняло команды. Всё было отработано до автоматизма. Каждое движение повторялось изо дня в день. Можно было ни о чем не думать. Можно было не смотреть по сторонам — да и смотреть было особо не на что. Одинаковые коридоры из металла и отполированного серого камня. Ноги сами несли его, куда нужно. Топот множества ног спереди и сзади. Его взвод бежит на построение. Те, кто придёт первыми, получат награду. Кто придёт последними — получат наказание. И так изо дня в день. А память о его прошлой жизни продолжала раскручиваться по спирали…

Он думал о том, как ему надоел этот скафандр. Но его нельзя снять. Никто не говорил почему. Просто сказали: "Нельзя. Без скафандра —смерть." Он смирился. Он знал, что не в состоянии снять с себя скафандр. Это смогут сделать другие. Но не здесь. Не на этой планете...

Взвод выстроился на плацу. Куратор стоял напротив них, пристально осматривая каждого, а за его спиной мигал огромный экран. Он всё время показывал только одно лицо — вытянутое, с лёгкими морщинами, бледное, с седой бородой. Всеотец, правитель, как его все называли — Вседержитель. Он командовал тут всеми, отдавал приказы, хвалил за выполненную работу, журил за неудачи и допущенные ошибки. Каждое утро он поучал, а вечером устраивал "разбор полётов". Каждый взвод получал свой разбор успехов и провалов. В честь Всеотца все маршировали, клялись ему в преданности и ему возносили хвалу каждый день. Утром и вечером, строго по расписанию. Его хвалили за мудрое руководство, неусыпную заботу о каждом, и как он решительно прокладывает курс в будущее как великий кормчий прокладывает курс космического корабля. Начиналось каждое поучение с десятиминутной благодарности Всеотцу. Потом пятиминутка ненависти в адрес тех, кто запер их здесь.

"Кругом враги. Они рядом. Они хотят отобрать у нас всё, что мы построили и добыли своими руками!" - говорил с экрана Всеотец. "Они мечтают разобщить нас, лишить нас единства, разрушить нашу сплоченность и единение во имя нашей общей Великой Цели! Не позволяйте нашим врагам заронить сомнение в наш успех! Мы - одна семья. Каждый из вас нужен, каждый из вас важен, о каждом из вас заботятся неусыпно и неустанно. Слушайте старших, слушайте своего Куратора, выполняйте волю Всеотца вашего Вседержителя! Только Всеотец все знает и всё понимает! Вы своим скудным умом неспособны понять, какой опасный Большой Мир вокруг нас! Сколько опасностей кроется в Большом Мире. Здесь о вас заботятся, здесь пекутся о вашем здоровье и благополучии, ибо я Всеотец ваш, и вы все дети мои!"

"Как он успевает?" — думал он. " Как ему удаётся общаться одновременно со всеми группами? Ведь здесь нас тысячи. Никто и никогда не говорил, сколько нас здесь".

Торжественная музыка вторгалась в уши, била по голове как молот. Синтезированные оркестровые партии, закольцованный монотонный ритм ударных, напоминающий конвейер на автомобильном заводе, и на их фоне — мерное гудение, треск и свист. И все это сочетание звуков пробуждало в нем волны экстаза и восторга. Он стоял вместе со своим отрядом, плечом к плечу.

Его товарищи синхронно хлопали в ладоши и топали ногами по полу, поворачивались и снова топали и хлопали, и хором кричали лозунги: "Мы едины, мы всесильны, мы непобедимы!"

 А на экране Вседержитель повторял одни и те же речи. С небольшими вариациями. Но сегодня добавилось кое-что новое.

"Близок час, когда первые корабли выйдут в космическое пространство! Наши героические предки покорили планету Ио, заселили и обустроили ее. Настало время, чтобы ступить за пределы привычного нам мира и покорить все планеты, которые вращаются вокруг Юпитера — нашего Светила. Нам предстоит ещё более славный подвиг: своим мощным натиском пронзить защитные системы наших врагов! Вам предстоит подчинить иные разумные существа, обитающие на иных планетах, всё ещё пребывающие в диком состоянии свободы и хаоса, благодетельному игу разума, заставить их принять власть Всеотца и влиться в единственно правильный мировой порядок Вседержителя! Если они не поймут, что мы несем им непогрешимое, безошибочное счастье, то наш долг — сделать их счастливыми. Даже вопреки их желанию! Прежде всего, мы испытываем на них силу своего могучего слова, донесём до них свет нашего единственно верного, непогрешимого и безошибочного учения Вседержителя!