Алиса и Город Кошмаров

1. Дорожные неожиданности

Телефон, брошенный на пассажирское сидение, трезвонил уже битый час. Я благополучно вырубила звук, но все еще не могла удержаться, чтобы не кинуть украдкой взгляд на него и не удостовериться, что мне по-прежнему названивала моя стажерка Катя.

После первых пяти звонков, десятка сообщений, моих подробных объяснений и оставленных заранее инструкций на нескольких листах, я решила, что с меня вполне довольно. Если девчонка включит голову и хотя бы немного вникнет в поставленную задачу, а не будет тотчас надоедать мне, то может быть перейдет наконец-таки из стажеров в разряд штатных сотрудников. Имею же я, в конце концов, право на отпуск впервые за три года.

С шумом и выраженным недовольством набрала полную грудь воздуха, а затем медленно выдохнула, пытаясь успокоиться и не думать о работе. Мне сейчас и без того достаточно забот. Не хватает еще только тратить нервы и время на решение тех вопросов, с которыми справится любой из сотрудников нашей компании.

Слегка ущипнула себя за бедро и несколько раз быстро моргнула, чтобы прийти в бодрое состояние. Мой кофе, купленный на последней цивилизованной заправке, был уже давно выпит, но монотонность дороги все равно клонила в сон. Спустя третий час пути встречных машин было все меньше и меньше, а ровное полотно асфальта сменилось на старую трассу, местами сильно искореженную ямами. И от той сосредоточенности, с которой я старалась не влететь в какую-нибудь выбоину, уставала еще сильнее.

Чем ближе я подъезжала к Северогорску, тем яростнее тайга вгрызалась в обочину дороги. Кое-где корнями сосен даже были выкорчеваны целые остановочные карманы, когда-то, видимо, предназначавшиеся для дальнобойщиков или уставших путников.

Деревушек вдоль шоссе уже давным-давно не было. Тайга простиралась вокруг на многие сотни километров, поэтому кроме редких ответвлений от главной дороги к каким-нибудь лесничим товариществам, оставшимся со времен Союза, признаков цивилизации в этом месте не было.

Я впервые ехала в этот город в совершенном одиночестве. В далеком детстве к бабушке меня всегда привозила мама на все три летних месяца. Мы доезжали сюда на автобусе, после чего она спешила вернуться обратно домой, а для меня наступали беззаботные и увлекательные дни. Но потом из года в год время моих каникул в Северогорске имело свойство сокращаться, и уже в подростковом возрасте я и вовсе не всегда сюда приезжала. Не знаю почему, но стоило мне подрасти, как мама сменила свое отношение к этому месту и редко разрешала оставаться здесь дольше нескольких недель.

Последний раз я посетила город семь лет назад. Это были похороны бабушки. До этого я не приезжала туда два года подряд. Мама как раз планировала свадьбу с дядей Витей. Ей якобы была нужна моя круглосуточная поддержка, поэтому я постоянно переносила свою поездку сюда на неопределенное время. Пока не стало слишком поздно…

А потом я еще очень долго корила себя за то, что не успела в последний раз увидеться с одним из немногих родных мне людей. Бабушка и вовсе умирала в одиночестве…

Наверно поэтому сейчас я и решилась отправиться в Северогорск одна. Мне хотелось ухватиться за оставшиеся воспоминания о прошлом, предаться самобичеванию и грусти.

Несмотря на то, что мама предложила свою помощь, было видно, как в глубине души она не желает возвращаться в это место, как ее тяготит все, что когда-то было связано с этим городом и моим отцом. Поэтому, тактично отказав ей, я взяла свой первый отпуск в фирме и уже через пару дней после получения ключей от бабушкиной квартиры выдвинулась в путь.

Кстати, забавный факт, что я до сих пор не могу поверить в то, что отец упомянул меня в своем завещании. Мы не общались с ним примерно всю мою жизнь, и он ни разу не удосужился приехать к бабушке в те дни, когда я у нее гостила. Сначала я думала, что это меня он так намеренно избегает, а потом поняла, что у него в принципе нет никаких человеческих привязанностей. Ни к собственной матери, ни к бывшей жене, ни даже к единственной дочери.

О том, что отец скоропостижно скончался, я узнала от нотариуса. Партнеры по бизнесу обратились к нему за оглашением завещания сразу же после похорон. Разумеется, главным для них было узнать, к кому же перейдет доля в столичной коммерческой недвижимости отца. Я даже не в курсе, что конкретно он оставил своим дружкам. Адреса, зачитанные нотариусом, мало о чем мне говорили. Главное, что там было написано о бабушкином доме и обо мне.

Маленькая старая квартирка на задворках мира вообще никого не интересовала. Точнее, ее, наверняка, успели оценить, но поняли, что навара с этого имущества не будет никакого, поэтому никто не собирался оспаривать волю отца. Даже его бывшие после моей мамы жены получили какие-то куски от столичного пирога.

Но я была равнодушна к богатствам своего родителя. Даже на его смерть я отреагировала холодно. За эти годы у него было столько возможностей встретиться со мной, когда я в этом нуждалась, но он не проявил ни капли любви. Будто знать меня не хотел. А ведь мама никогда не запрещала мне задавать о нем вопросы или даже пытаться выйти на контакт. Что уж говорить, она и бабе Тоне меня отдавала погостить, хотя могла и вовсе этого не делать, замкнувшись в своих обидах.

Но несмотря на полное равнодушие к отцовской смерти, я была рада, что он оставил мне ключи от этой квартиры. Не из-за материальной выгоды: в Северогорске вряд ли получится даже продать это жилье. А из-за моих теплых детских воспоминаний, связанных с этим домом. И еще огромного чувства вины, что, будучи почти взрослой, я не навестила бабушку…